Юрий Поляков - Мама в строю

— Становись! — раздается зычный голос. Никто не заметил, как на плацу появился усатый прапорщик. Призывники неловко начинают строиться. Фантик суетится над кучей выигранного добра, не зная, что делать. Прапорщик замечает кучу и благосклонно кивает.

— Это правильно, что собрали всю дрянь. Не положено. Вы теперь у нас на полном довольствии! А это все мы ликвидируем! — с чувством нескрываемого удовольствия констатирует прапорщик.

Фантик с тоской смотрит на кучу утраченного добра.

— Ра-а-авняйсь! Смир-рна! — командует прапорщик. — Отставить! Разъясняю: во время равнения каждый должен видеть грудь четвертого воина. Ра-авняйсь! Отставить.

Получивший установку юноша во время построения оказался рядом с нашей героиней и никак не может оторвать глаз от ее груди.

— Три шага вперед! — командует прапорщик. — Фамилиё!

— Моя?! — не сразу сообразив, что команда относится к нему, спрашивает установочный юноша.

— Твое, твое! Моё я знаю — Осадиконь…

Раздается дружный смех.

— Еще раз в строю заржете — сгною на кухне! — сурово предупреждает прапорщик и повторяет: — Фамилиё?

— Мухин… — признается юноша.

— Мухин, я же объяснил русским языком: четвертая грудь! А ты грудь соседа глазами жрешь! Может, ты у нас голубой?

— Что вы! — пугается Мухин. — Меня интересуют только женщины, мне везде мерещатся только женщины…

— Через неделю тебе везде старшина Осадиконь мерещиться будет! Дотумкал?

— Дотумкал…

— Так точно — нужно отвечать!

— Так точно…

— Во! Стань в строй! Да не так! Ладно, проверим, чему вас в школе учили. Кру-угом!

Шеренга нестройно поворачивается, а уже знакомый нам юноша интеллигентной наружности падает, запутавшись в собственных ногах.

— Фамилиё?! — грозно спрашивает прапорщик.

— Чудецкий.

— Кем же, чудо ты наше, на гражданке был?

— Студентом философского факультета московского государственного университета имени Ломоносова! — с гордой издевкой отвечает Чудо.

— Выгнали? — ехидно в свою очередь поинтересовался прапорщик.

— Отчислили.

— Баклуши бил?

— Нет, разошелся с преподавателем в вопросе о том, что первично — дух или материя.

— А ты сам как тумкаешь?

— Конечно, дух!

— Правильно тебя выперли! Запомни, Чудо, раз и навсегда: материя первична! Скажем, если правильно ту же портянку намотал, все остальное сладится. А если неправильно… Сам узнаешь. Стань в строй! А теперь слушайте мою команду: в колонну по трое становись!

Начинается страшная суета, призывники пытаются бестолково построиться в колонну по трое, и только уже знакомый нам парень кавказской наружности стоит так, словно все происходящие события его совершенно не касаются. На нем старинная черкеска с газырями.

— Эй, призывник! — кричит прапорщик. — Ты русского языка не понимаешь?

Призывник недоуменно смотрит на старшину.

— Фамилиё?

Тот молчит и озирается, потом гортанно подзывает к себе другого призывника, судя по внешности, земляка, и тот переводит ему сначала вопрос прапорщика, а потом сообщает старшине ответ своего соплеменника:

— Его зовут Магомет Магометов.

— Он, что же, по-русски совсем ни бум-бум? — любопытствует прапорщик.

— Нет, — объясняет толмач. — Он вырос высоко в горах. Там по-русски никто не разговаривает.

— А радио? — удивляется прапорщик.

— У них в ауле радио голосом шайтана называют. Старики слушать не велят!

— А лампочка Ильича у них там хоть есть? — не унимается Осадиконь.

— Есть, — кивает толмач. — Но мало…

— Видели! — радостно обращается ко всем прапорщик. — Запомните: через месяц этот пережиток феодализма будет лопотать по-русски, как мы с вами. На крайний случай, с махоньким акцентом! Слышь, пережиток?

Но Магомет смотрит на прапорщика взглядом глухонемого.

— Ты, Маг, здорово под чурку косишь! — поощрительно шепчет горному юноше Фантик.

Но Маг безмолвен и невозмутим.

— Ладно, сейчас идем на медосмотр, а потом — получать обмундирование! — командует старшина.

Медсанчасть. Во главе представительной комиссии врачей сидит старенький подполковник в круглых металлических очках. Неподалеку толпятся голые призывники.

— Хилая молодежь пошла! — жалуется подполковник, разглядывая мощи призывника Мухина. — Вот я помню, в пятьдесят восьмом из Сибири новобранцев привезли. Один воин все на голову жаловался — болит! Оказалось, на проводах хватил лишнего и стал племенного быка дразнить. Боднул — и наповал!