Мо Янь - Страна вина

В углу лежанки спят двое детей Седьмой Тетушки и Седьмого Дядюшки; девочка похрапывает ровно, а мальчик — нет. Он храпит то на высоких, то на низких нотах, а еще что-то неразборчиво бормочет, словно дерется во сне с чужими мальчишками. Седьмая Тетушка, женщина очень образованная, с удивительно ясным взглядом, страдала хронической нервной икотой и икала довольно громко. Седьмой Дядюшка постоянно пребывал словно в полусне; его лицо неопределенной формы, без четко очерченных линий, напоминало няньгао. [40] Няньгао — пирожок из клейкого риса, традиционное новогоднее лакомство. Он сидит, отрешенно уставившись затуманенным взором на огонь лампы. На самом деле Седьмой Дядюшка был человек довольно неглупый и в свое время разработал хитроумный план, благодаря которому взял в жены Седьмую Тетушку, женщину образованную и на десять лет моложе. Дело это сложное и запутанное, в двух словах не объяснишь. Седьмой Дядюшка, ветеринар-любитель, мог проколоть вену на ухе свиньи, ввести глюкозу и пенициллин, а также умело кастрировал боровов, собак и ослов. Как и все мужчины в деревне, был не дурак выпить. Вот только пить было нечего. Всё, из чего гнали вино, уже использовали подчистую, и самым насущным вопросом стала еда.

— Долгими зимними вечерами животы у нас урчали от голода, — продолжал рассказ Цзинь Ганцзуань, — и тогда никто не верил, что я дотяну до сего дня. Что есть, то есть: нюх у меня очень тонкий, особенно в том, что касается алкоголя, тем более в деревне, где воздух не загрязнен. Холодными вечерами отчетливо разносятся самые разные запахи, и если в радиусе нескольких сотен метров в доме пьют вино, я определю это довольно точно.

Была уже глубокая ночь, когда я учуял доносившийся с северо-востока запах вина. Казалось, источник соблазнительного запаха совсем близко, хотя меня отделяли от него стены дома, хотя ему пришлось преодолеть покрытые снегом крыши домов, пронизать закованные в броню изо льда и снега деревья и опьянить по дороге кур, уток, гусей и собак. Лай собак стал каким-то округлым, подобно винным бутылкам, все вокруг дышало восхитительным опьянением. От этого запаха созвездия на небе замигали от счастья и стали раскачиваться туда-сюда, как шалуны на качелях; от него осоловели рыбы в реке: они лежали на мягких речных водорослях и пускали пузыри. Несомненно, запах вина в студеном ночном воздухе вдыхали и птицы, в том числе две совы с богатым оперением, и кроты, грызущие стебельки травы в своих подземных норках. На этом обширном пространстве, промерзшем, но полном жизни, все, сколько было, живые твари вкусили от привнесенного человеком, отсюда и зародилось это священное чувство, эта услада питием, «коему начало бысть пошло от императоров древности, то ли с И Ди, то ли с Ду Кана», [41] Цитата из «Рескрипта о вине» Цзян Туна (?-310 ). И Ди, Ду Кан — легендарные изобретатели алкоголя. через которое можно общаться с богами. Почему в жертву предкам во спасение души мы приносим вино? Я понял это именно в ту ночь. Это была ночь откровения. В ту ночь пробудился спавший во мне дух, открылась великая тайна Вселенной, тайна, которую не описать словами, прекрасная и нежная, исполненная любви и доброты, трогательная и бередящая душу, влажная и благоухающая… понимаете?

Он протянул руки в сторону вытянувших шеи слушателей, а мы сидели, широко раскрыв глаза и разинув рты, словно желая взглянуть на это чудодейственное средство, а потом выпить, хотя ладони были пусты.

Твои глаза озарены волнующим до глубины души светом, каким сияют лишь глаза тех, кто говорит с Богом. Ты видишь невообразимые для нас образы, внимаешь звукам, которых нам не дано слышать, обоняешь недоступные нам запахи — какой мы исполнились печали! Льющаяся из твоих уст речь подобна музыке, это плавно несущий свои воды поток, шелковая нить, что тянется из брюшка приплясывающего в воздухе паучка; она и груба и изящна, как куриное яйцо, так же округла и гладка — всё как в жизни. Мы опьянены этой музыкой, покачиваемся в этом потоке, пританцовываем на этой паутинке, мы видим Бога. Но перед тем как узреть Его, мы видим, как плывут в водах этого потока наши неживые тела…

Вот почему крик совы той ночью звучал как нежное воркование любовников — воздух был напоен вином. И дикие гуси спаривались один за другим с домашними той ночной порой, в зимнюю стужу да еще в небрачный сезон, тоже потому, что воздух дышал вином. Нос у меня стал сильно подергиваться, и Фан Девятый поинтересовался: «Ты чего носом дергаешь? Чихнуть, что ли, хочешь?» Его голос прозвучал как из бочки. «Вино… — пробормотал я. — Вином пахнет!»