Федор Московцев - Карибский кризис

Дальше — больше… из офиса Волга-Трансойл их взаимодействие переместилось в квартиру старого седого полковника и стало настолько тесным, что он узнал буквально ВСЁ. В постели чего только не расскажешь — общаясь на уровне слизистых!

Если я держал дистанцию со старым седым полковником, обсудили-разошлись, то Ирина совершенно не фильтровала свою речь и выбалтывала то, что есть и то, чего нет. Стала требовать себе помощников-мужиков, и святой Иосиф с готовностью навялил Паперно, вслед за ним — Расторгуева, которые приволокли за собой целый легион хомячков, превратив Совинком в лагуну офисного планктона. Стала бредить какими-то несбыточными проектами — Городской аптечный склад, централизованная закупка дезинфектантов, под эти проекты писались письма на имя мэра, которые святой Иосиф подписывал за очень большие деньги, а потом всё это застопорилось из-за того, что изначально не было продумано до конца. А Ирина истерила, что надо скорей всё это делать, иначе будет поздно. Ей верили, потому что до этого у неё не было проколов, и вот обожглись. И на старуху бывает проруха.

Потом она закошмарила святого Иосифа до такой степени, что он от неё избавился, так как не ожидал от хрупкой блондинки такой монструозности. После сложного и болезненного развода 2003 года (он обнаружил, что ему на протяжении долгих лет изменяла жена) ему хотелось создать новую семью, уютный очаг, сделать ещё детишек, а в лице Ирины он нашёл фурию, которая работает, как проклятая, 25 часов 8 дней в неделю и даже в постели обсуждает всякие дела. Он пытался обуздать эту стихию, думал, что дело в Совинкоме и его сумасшедшем хозяине и предлагал уйти из Совинкома, создать собственный аналогичный бизнес, либо открыть бутик, салон красоты, кофейню — что угодно, лишь бы она успокоилась, не моталась по командировкам и больше времени проводила дома. Но она не приняла ни один из предложенных им вариантов и продолжала тарахтеть: Совинком, тендеры, Ставрополь, Ростов, Джонсон и Джонсон… И тогда святой Иосиф мягко отправил её в отставку и занялся поисками другой невесты, которая бы подошла его темпераменту.

А сейчас у Ирины начался настоящий психоз — причем не столько из-за отсутствия чувственных удовольствий (в своём рассказе Марина употребила слово «недоебит»), сколько от употребления запрещенных веществ…

В этом месте разговора я буквально подпрыгнул от удивления, хотя, казалось, уже перестал чему-либо удивляться.

Все в офисе уверены, что Ирина балуется чем-то нехорошим: вроде бы только что сидела в депрессии, грустила, потом съездила куда-то на такси, вернулась и тут началась феерия, открылись двери в параллельные миры. Над ней уже стали подшучивать: «Что нового на Дар-Горе?» (Дар-Гора — частный сектор, в котором полным-полно цыган, торгующих наркотой).

Марина сыпала всё новыми и новыми подробностями:

— …Ты запретил ей ездить к святому Иосифу, а она от него не вылезает. Зачем она к нему бегает? Я тебе скажу, директор, зачем! Один день она ходит и жалуется на тебя — какой ты плохой, наделал долгов, ни во что не вникаешь, сотрудниками не занимаешься… Другой день приходит и говорит, какой ты хороший, чуть не святой, а тебя все обманывают, и умоляет тебе помочь. При этом она сливает про тебя всё, что знает. На третий день она приходит, бросается с кулаками на старого седого полковника, обвиняет его во всех смертных грехах и требует каких-то страшных клятв. Все разговоры идут под беспрерывный плач и завывания. Ты ведь знаешь, у неё это запросто — переход от соплей к бычке и обратно.

— А откуда ты все знаешь? — изумился я.

— Она мне сама рассказала… частично… остальное сотрудники узнали из писем…

У меня глаза вылезли из орбит:

— Из каких еще нахрен писем?

Марина пояснила, что Ира пишет письма, которые забывает забрать с собой, и они валяются по всему офису. В них она описывает всё, что творится на фирме, кто кому какие взятки носит, кто с кем спит, и так далее. В этих письмах вообще ВСЁ ПРО ВСЕХ!!! Однажды она встала из-за стола и уехала домой, забыв выключить компьютер, и на нем был открыт файл с одним из таких писем. Один раз в факсе осталось письмо, и последний набранный номер оказался номером факса в офисе «Волга-Трансойла», то есть у Иосифа Григорьевича Давиденко. Другой раз она оставила конверт с адресом Волга-Трансойла, а в конверте лежало очередное письмо. И так далее и тому подобное.

Выложив все эти кошмарные подробности, Марина посоветовала мне переговорить лично с каждым сотрудником Совинкома, поспрашивать за Ирину, после чего принять в отношении неё какое-то решение, потому что, если оставить всё, как есть, то в скором времени разговаривать на фирме, кроме Ирины, уже будет не с кем.