Джеймс Олдридж - Не хочу, чтобы он умирал

— Ну хорошо. Не будем говорить друг другу колкости.

— Что ж, не будем.

— Почему вы не зовете меня Люси или хотя бы миссис Пикеринг? Вы никогда ко мне не обращаетесь прямо. Всегда проглатываете мое имя, словно оно становится у вас поперек горла.

— Это от смущения. Я и на самом деле не решаюсь произнести ваше имя.

— Перестаньте болтать ерунду, Куорти. Терпеть этого не могу.

— И я тоже. Противно, правда?

— Вы хотите меня разозлить?

— Вот вам ваше пиво, — сказал он. — Вы уверены, что вам не хочется со мной поменяться? Никогда не видел, чтобы вы пили пиво. Небось, думали, что я из тех, кто его дует целыми днями? Верно. Я выпью пиво, а вы берите себе кофе по-венски. — И он пододвинул ей кофе.

— О чем вы хотели со мной поговорить? — спросила Люси. Она старалась держаться с ним как можно проще, чтобы преодолеть то чувство раздражения, какое они всегда вызывали друг у друга.

— О Скотте.

— Да? А почему со мной?

— Потому что вы теперь имеете на него влияние.

— Ну что ж, давайте. А что с ним происходит?.

— Беда в том, что вы, конечно, можете ему помочь и повлиять на него в хорошую сторону, но с тем же успехом вы можете забрать его в лапы и погубить.

— Бедный Скотти. Такой уж он дуралей.

— К черту!! — взорвался вдруг Куотермейн. — Давайте считать, что мы квиты, и подумаем лучше, как нам быть. Неужели я должен вам рассказывать, в каком положении он находится? Да и все мы тоже. А вы лучше меня знаете, что он об этом думает.

Выиграв первую атаку, она как будто смягчилась и стала мило хитрить:

— Ей-богу, не знаю. Я давно вас хотела спросить, что собой представлял его друг Мозес? Я ведь никогда его порядком не знала, а Пикеринг мне рассказывал, что это очень душевный, хотя и вспыльчивый парень. Вот уж не могу себе представить, кто отважится откровенничать со Скотти!

Куотермейн пожал плечами:

— У Мозеса для всех была душа нараспашку. А какое это имеет отношение к делу?

— Почему его прозвали Мозесом? Ведь его имя было Броди.

— Из-за кудрявой бороды [27]. Неужели вам Пикеринг ничего не рассказывал?

— Нет. Мы никогда ни о ком из вас не злословили.

— Странно. А я-то всегда себе представлял, как вы с Пикерингом усаживаетесь рядком и разбираете нас по косточкам.

— Боже упаси, никогда! Пикеринг всегда говорил, что не любит сплетничать о людях, которые ему нравятся. Он, как и Скотти, терпеть не мог болтать, только Скотти вообще не желает разговаривать о чем бы то ни было, даже о книге, которую прочел. Иногда у него это доходит до смешного. А вот о Скотти Пикеринг рассказывал, тут он удержаться не мог. Его восхищало, как Скотти работает. Он ведь знал, что тот работает вместо него…

— Слава богу хоть за это, — сказал Куотермейн.

Положив взбитые сливки на мороженое, он стал есть, запивая пивом, и после каждого глотка отирал усы согнутым указательным пальцем. Люси Пикеринг скорчила гримасу и отвернулась.

— А чем наш Скотти так уж хорош в пустыне?

— Планиметрией и сферической тригонометрией, — ответил Куотермейн, с аппетитом доедая мороженое.

— Ну, это само собой. А еще чем?

— Методом вычисления расстояния по величине хорды и угла, проекциями, сеткой меридианов и параллелей. В этом деле он мастак.

— А чем он хорош, кроме своей топографии? — настаивала она, словно не замечая его попытки отделаться от нее шуткой.

— Абсолютной верой в то, что делает.

— А вы все разве не верите?

— Более или менее. Скотт — человек хоть и одержимый, но целеустремленный. Он ничего не делает сгоряча. Все, за что берется, он крепко держит в руках. Он — полный хозяин своего дела.

— Да, но для этого мало быть надежным исполнителем.

— Конечно мало.

— Тогда что же он такое?

— Вот вы куда клоните… Теперь понятно, почему Пикеринг не хотел с вами разговаривать. Не суйтесь вы, куда не следует.

— Пожалуйста… Чего вы боитесь?

— Боюсь, что вы и Скотта превратите в какого-то дурацкого героя. Вроде Пикеринга.

— А чем это плохо?

— Очень плохо. Скотт — не вашего поля ягода, имейте это в виду.

— Да ну? А чьего же?

— Не вашего. И не пытайтесь навязывать ему роль, которая ему не пристала. Скотти — не Пикеринг, не Гордон [28]и не Лоуренс [29]. Он мог бы стать таким, как они, в других обстоятельствах. Но не стал.

— Странные вещи вы говорите, Куорти.

Куотермейн доел миндальное мороженое со взбитыми сливками.

— Пожалуй, закажу еще порцию. С сиропом, — сказал он. — Хотите кофе-гляссе? — спросил он ее, улыбнулся и сразу стал похож на итальянца. — Ну как, выпьете?