Джеймс Олдридж - Охотник

Утром Рой приготовил завтрак: напек оладий, поджарил яичницу с салом. Джок и сам Рой позавтракали в довольном молчании. Джин Эндрюс ела со своим обычным безразличием к пище. Она еще была полна пережитым и так пристально смотрела на Роя, что ему становилось неловко перед ее сыном. Когда Джок ушел в школу, ей пришлось особенно бороться с собой. Ею еще владела смутная тяга к творению, тогда как Рой ощущал здоровое чувство завершенности и не замечал ничего, кроме чудесного утра.

— Так как же, возьмете деньги? — заставила она себя спросить Роя, когда он уходил.

— Да не знаю, Джинни, — сказал он.

— И останетесь на зиму?

— И этого не знаю, — сказал он. — Посмотрим, я еще вернусь.

На мгновение она предположила, что Рой раздумал давать деньги Сэму и, может быть, все-таки останется на зиму помогать ему. Она и радовалась и внутренне протестовала против такого решения и долго стояла у двери, следя, как он переходил поле и перелезал через ограду, направляясь к ферме Сэма.

Рой собрал оставшиеся меха в своей спальне и, уходя, попытался избежать оскорбительно откровенного взгляда невестки. Но она застигла его на лестнице.

— Тебе не следовало бы возвращаться к нам, если уж ты проводишь там время до утра, — сказала она. — Это не годится!

Он не ответил, он даже не глядел ей в глаза. Он молча ушел, возмущенный и униженный, и только удовольствие пройтись средь бела дня по Сент-Эллену несколько успокоило его.

По мере того как лес и пашни уступали место городу, природное бесплодие земли становилось все явственней. С окраин города и до самого озера Гурон небольшие ровные площадки были вздыблены и сдавлены мощными гранитными скалами, голыми, дикими; и редкие ели среди них насмешливо торчали, словно надгробья над жалкими клочками расчищенной земли. Это царство камня простиралось до самого озера, и скалы повсюду господствовали, величественные и недоступные, но всюду среди них извивались узкие немощеные дороги и заборы, сложенные из валунов; лепились лавки, виднелись телеграфные столбы и даже железная дорога — ветка Канадской Тихоокеанской, которая обрывалась в Сент-Эллене, не обременив поселок ни станцией, ни товарной платформой. Захудалый, но цепкий городишко, продуваемый насквозь осенними ветрами, которые вгоняли его в дрожь. Рой опять улыбнулся ему, уже выйдя на плотно утрамбованную ногами дорожку к лавке Пита Дюкэна.

По пути все приветливо здоровались с ним. Встречных постарше он знал по имени, но было много новичков, которые приходили каждый год или подрастали в его отсутствие, и тех он не знал. На дощатом тротуаре перед маленьким бревенчатым зданием лавки Рой на мгновение задержался, разглядывая новую вывеску.

— «П.Дюкэн», — читал он вслух. — «Мясо и Бакалея. Мука и Фураж». — Он перечитал надпись и стал искать на вывеске что-нибудь получше. — «Нет ароматнее чая Салада! Курите сигареты „Консульские“!» «Пейте апельсиновый сок!» «П.Дюкэн. Мясо и Бакалея». Последний, сокращенный вариант украшал стекло входной двери. Он отворил ее и вошел.

— Привет лучшему жениху во всем Муск-о-ги! — закричал он молодому брюнету, стоявшему за опрятным прилавком. — Или, может, ты уже не жених, Пит?

— Ей-богу, да это Рой. Сватай меня, Рой, сватай! Я ждал тебя не раньше, чем через два-три дня. А ты видел, что инспектор только что прошел по дороге встречать тебя? — Рой невольно оглянулся, а вдруг Дюкэн и вправду не шутит, но француз захохотал. — Что, попался?

— А я не прочь повидать инспектора, — вежливо сказал Рой. — У меня хорошие меха.

— Хорошие и законные, — сказал Пит Дюкэн. Он снял чистый белый передник и протянул его какой-то толстушке, которая улыбнулась Рою, когда он попытался разглядеть, какая же это из сестер Филлипс.

Дюкэн провел его через жарко натопленную лавку в заднюю комнату, которая служила ему конторой. Это была продолговатая комната с письменным столом, протертой кушеткой, чистыми занавесками. Дюкэн сел за стол и стал принимать у Роя меха, тщательно их разглядывая.

— А какие сейчас цены? — спросил его Рой.

— Неважные, — сказал Дюкэн. — Военный бум спадает. Скоро трудно будет сбывать меха. Цены падают, Рой.

— А цены на продукты растут, — подхватил Рой. Это было сказано не в адрес Дюкэна, но о странной особенности цен, не дававшей человеку прокормиться на заработок. — Все цены растут, но как только случится тебе что-нибудь продавать, они сейчас же падают.

— Денег становится мало, Рой.