Метин Ардити - История одного предательства, одной страсти и трех смертей

В ее жизнь вошла Павлина. Шриссула смахнула набежавшие на глаза слезы. Она повернулась к Павлине и удивилась тому, что на лице подруги были написаны совсем другие чувства. Когда-то давным-давно Павлина была уверена, что ее ребенок находится где-то здесь, рядом, в двух шагах от нее, и теперь, судя по виду, она вспоминала об этой ошибке как о страшном поражении.

Жизнь Павлины изменится.

От Пирея они спустились пешком до Марина Зеа, чтобы купить билеты на завтра. Глиссер уходил в десять часов утра. В полдень они будут на Спетсесе.

Среда, четырнадцатое мая 1975 года

На острове они сняли комнату у Барда-коса, в гостинице «Солнце».

— Встретимся в монастыре? — предложила Павлина Шрисулле.

— Храни тебя Господь, — ответила подруга.

Стояла теплая погода. Павлина обогнула церковь Святого Николая, прошла берегом Старого Порта и поднялась к монастырю.

— Пройдите через двор, — сказала ей монахиня в покое для посетителей. — Минуете церковь и увидите дом отца Космаса, он будет слева от вас. Он вас ждет.

Заслышав шаги Павлины, Космас вышел на порог, внимательно, изучающее посмотрел на нее, потом вдруг улыбнулся и широко распахнул руки. Они крепко обнялись. Он снова взглянул на Павлину, на этот раз с очень близкого расстояния — глаза в глаза:

— Я счастлив видеть тебя, Павлина. Скорбна причина твоего появления здесь после стольких лет отсутствия, однако все эти годы я не терял надежды, что придет день, когда я смогу поговорить с тобой. Вот он и пришел. Ты здесь. Пошли со мной.

Жилище священника состояло из маленькой комнатки и кухни, одновременно служившей гостиной. Сквозь полуоткрытую дверь Павлина успела рассмотреть келью священника. В крошечном помещении с белыми стенами стояли узкая кровать, маленький столик, стул и молитвенная скамеечка с двумя иконами и лампадой.

Космас и Павлина уселись друг против друга за кухонным столом.

— Я слушаю вас, отец мой.

— Сейчас половина второго. Похороны состоятся в четыре часа. У нас еще есть время.

Священник очень серьезно посмотрел на нее:

— До вчерашнего утра и в течение тридцати шести лет только двое знали историю, которую я тебе сейчас расскажу: твоя мать и я. Эта история повлияла на всю твою жизнь. И на мою тоже. Эта очень тяжелая история, Павлина, полная мук и страданий. Но она также и очень красивая. Она исполнена страстей, это история любви, жизни и смерти. История, подобная тем, что тысячами проходят перед глазами Господа с тех пор, как Он создал мир. Он все видит, Он судит и, я уверен, Он прощает, если проступки людей вызваны любовью, а сами согрешившие раскаиваются искренне и глубоко.

— Я не знаю, что и думать, отец мой…

— Наберись терпения на эти несколько минут. Я должен сказать тебе правду. Я говорю ее тебе, но не знаю, облегчит ли моя исповедь, а это исповедь, Павлина, священник исповедуется перед тобой… Так вот, я не знаю, осложнит это или облегчит твое положение. Эта история лежала тяжким грузом на моей душе бедного священника тридцать шесть лет, а последние семнадцать лет бремя ее казалось мне особенно тяжким. Но при этом она озарила мою жизнь невидимым светом… Мои слова, конечно, кажутся тебе неясными, объяснения запутанными. Поди пойми, что делается в душах людей… В общем, я скажу тебе все, ты должна это знать.

Отец Космас сделал паузу, затем продолжил:

— Я открою тебе тройной секрет, Павлина.

— Мне страшно, отец мой.

— Да поможет тебе Господь. За шесть месяцев до твоего рождения твоя мать пришла ко мне. Было это ноябрьским утром. Я служил в церкви Святого Спиридона в Даппии. Ты помнишь эту маленькую церковь?

— Та, где отпевали моего отца и дядю?

— Именно так. Память моя сохранила все так, словно это было вчера. На службе присутствовали три женщины, потом пришла твоя мать. Анна, жена Тассоса, помнишь, та, что держала бакалейную лавку неподалеку… — Павлина улыбнулась. — Так вот, Анна не хотела уходить, не рассказав о том, что ее муж не хочет третьего ребенка. «Это действительно чересчур много — трое детей, скажи мне, отец мой?» — спрашивала она меня. Они никак не могли договориться. Она умерла две зимы назад, ты знала об этом? — Павлина отрицательно покачала головой. — Я отвлекаюсь… Старею, знаешь ли… До того как приехать на Спетсес, я долго был священником в Трикале, двенадцать лет, моя семья оттуда родом… Мой отец разводил баранов… Я сам думал разводить баранов, знаешь, как мои братья… По сути, я тоже стал пастухом, как они. Пастырем. В общем… Теперь мне шестьдесят девять лет…