Дуглас Кеннеди - Испытание правдой

— О, умоляю…

— Почему ты краснеешь, когда я говорю это?

— Потому что а) я к этому не привыкла… и б) ты не мой муж…

— Но в) это всего лишь реплика… и г) ее следует воспринимать именно так. Здорово я завернул?

— Здорово.

— Бокал вина?

— Конечно, но, позволь, я сначала позвоню Дэну.

Я села на диван, сняла телефонную трубку и набрала номер в Гленз Фоллз. Дэн ответил после третьего гудка. Судя по голосу, он был на грани отчаяния.

— Сегодня, часов в семь утра, мне позвонили, сказали, что отец, похоже, умирает… я помчался в госпиталь. Но к тому времени, как я оказался у его постели, сердце снова забилось. Врач сказал мне, что еще не встречал таких пациентов, как мой отец, он словно боксер, который каждый раз поднимается на счет «девять». Он просто не хочет уходить — и кто его за это осудит? Хотя если я задержусь здесь еще на какое-то время, меня первого вынесут вперед ногами.

— Тогда возвращайся домой, — коротко произнесла я, хотя сейчас мне меньше всего этого хотелось.

— Что я и планирую сделать в ближайшие пару-тройку дней. Как у тебя дела?

Я представила ему вполне безобидную хронику событий, опустив подробности о прогулке по озеру Себаго, но упомянув о том, что наш гость все еще здесь.

— Он доволен? — спросил Дэн, которого, судя по голосу, гость не слишком-то интересовал.

— Да, все отлично.

— Извини, я немного не в себе. Мне пора идти. Поцелуй за меня Джеффа. Скажи, что папа очень скучает по нему.

Наспех пожелав мне спокойной ночи, он повесил трубку. Я потянулась за сигаретами, закурила. Я почему-то разнервничалась.

— Все в порядке? — спросил Тоби, протягивая мне бокал вина.

— Да… — сказала я, жадно глотнув вина и затянувшись сигаретой. — Хотя нет, на самом деле ничего хорошего.

— Это все из-за его отца?

— Не только. Но, по правде говоря, твой ужин пахнет чертовски вкусно, чтобы омрачать его всякой ерундой.

Он подлил мне вина:

— Тогда прошу к столу.

Я отнесла Джеффа в кроватку, но он все никак не желал засыпать и расплакался, стоило мне вернуться в гостиную.

— Нет, ну что за дела, — возмутилась я.

— Он явно не хочет оставлять тебя наедине со мной.

— Или хочет еще бокал вина.

— Принеси его сюда, и, я обещаю, наш разговор настолько его утомит, что он заснет через пятнадцать минут.

Я так и сделала: достала Джеффа из кроватки и держала его на коленях, пока мы ели. Еда была отменной. Rigatoni con salsiccia — круглая паста, запеченная с итальянской колбасой, домашний томатный соус, тонкие ломтики сыра пармезан — ничего вкуснее я еще не ела. Чесночный хлеб был то что надо: Тоби не просто использовал свежий чеснок и орегано, ему удалось добиться настоящего итальянского качества. Вскоре Джефф действительно устал от взрослого трепа и отключился.

— Где ты научился так готовить? — спросила я, когда Тоби открывал вторую бутылку вина.

— В тюрьме.

— Ну да, конечно.

— Я два раза был в тюрьме.

— Подолгу?

— В обоих случаях по две ночи, потом меня выпускали за отсутствием состава преступления. Федералам не очень-то хочется тратить время на активистов гражданского неповиновения. А если честно, я научился готовить итальянские блюда у женщины по имени Франческа, с которой познакомился в Колумбийском университете.

— Она была американкой итальянского происхождения или настоящей итальянкой?

— Настоящей итальянкой, из Милана. Ее родители были коммунистами в «Гуччи», так что дочь не только читала Маркузе и Че Гевару, но и умела одеваться и готовить превосходные rigatoni con salsiccia.

— Стало быть, мы едим по ее рецепту?

— Совершенно верно.

— И эта итальянская коммунистка была, несомненно, красивой и очень опытной?

Улыбка.

— Да в обоих случаях. А ты ревнуешь.

— Потому что мне тоже хочется быть красивой и опытной.

— Что я говорил на озере?

— Ты просто хотел утешить меня.

— Я говорил правду.

— Хотелось бы верить.

— Твой муж слишком придирается к тебе, не так ли?

— Не совсем.

— И твоя мать тоже?

— Она из тех, кто любит критиковать.

— Грузит по полной… твой отец не раз жаловался мне. И я уверен, тебе нелегко было расти с отцом, который всегда на виду, в центре внимания.

— Особенно со стороны женского пола.

— И что в этом такого страшного?

— Ничего.

— На самом деле ты в это не веришь. Тебе противно думать о том, что твой отец погуливал. Хотя тебе никогда не хватало смелости обманывать своего мужа.

— Откуда ты знаешь?