— Зачем?
— Тогда было бы куда больше смысла в том, что я задумала.
Я немного обождал.
— Ну, — сказал я наконец. — А что же ты задумала?
Бо нервничала. Она сцепила пальцы и только закачала головой.
— Не дразнись! — выпалил я.
— А я и не дразнюсь. Я все тебе скажу. Честное слово, я сама скажу. Я только не знаю, как начать, ты уж меня не пытай.
Я пожал плечами.
— Как хочешь.
— Не сердись и не пожимай плечами. Мне, ей-богу, не до того.
Заманила меня в такую рань к завтраку, а теперь дает обратный ход. И я снова стал есть, решив молчать как рыба, и пусть говорит, когда ей вздумается, или вообще не говорит. Утомлять ее я не буду.
— Ну вот, ты и расстроился, — сказала она. — Я ведь вижу.
— У тебя все какие-то намеки, недомолвки, — проворчал я. — Что же прикажешь делать — силой из тебя слова выжимать, да?
Бо собрала шарф, перчатки, лакированную сумочку и схватила меня за руку.
— Кит, миленький, ты не сердись, у нас еще столько времени впереди. И я хочу тебе все рассказать по порядку, как следует, чтоб ты не пугался, не удивлялся и не думал, что я на тебя давлю. Вот и все.
— Ладно уж, — сказал я ласково. Я видел, какое серьезное у нее лицо, и понял, что она правда хочет мне сказать что-то очень важное.
— Ну, ты все съел?.. Тогда пошли, — сказала она.
— Куда это? — спросил я вставая.
— Я хочу спасти бедненькую шляпу Скотта.
— Господи, зачем?
— А зачем мы ее там бросили? Это безобразие. Несправедливо.
— Да как ты до лесу-то доберешься? — спросил я, выходя следом за нею на улицу. — Дотуда миль шесть-семь переть.
— На «фиате», конечно. Ты можешь править?
— Править-то я могу, — сказал я. — Но вдруг Скотт будет недоволен?
— Чем?
— Ну, что мы машину взяли.
— Но машина моя, Кит.
— «Фиат»?
— Ну да. А ты не знал?
— Не знал. Скотт говорил, это машина племянницы Джеральда Мерфи. Да, кажется, так он говорил — племянницы.
— А это я.
— Джеральд Мерфи — твой дядя?
— Нет. Не в полном смысле. То есть у меня сотни таких дядь. В общем, Сара — знакомая моей мамы.
Я стоял на тротуаре, задавал Бо множество вопросов, а она делалась все непонятней, так что впору просто спросить, кто она и откуда.
— тебя все на лице написано. — Теперь она подтрунивала надо мной. — Ну чего ты удивляешься? Мог бы догадаться. Так что давай, будешь править.
— Ой нет, — сказал я. — Это твоя машина…
— Не дури.
— Вдруг я ее разобью. — Я вспомнил свои неудачные опыты. К тому же я не сомневался, что Бо правит в сто раз лучше меня.
— Ладно, — сказала она. — Жалко. Но раз тебе не хочется…
Я затряс головой, мы сели в машину. Руль радостно подался под руками у Бо. Все ладилось, к чему только ни прикасались эти пальцы, и ладони, и запястья, эти руки и ноги. «Фиат» взял с места не кашлянув, и мы свернули в улочку и покатили мимо витрин, как на самокате.
— Осторожней! — не выдержал я. Мощный грузовик вынырнул впереди из переулка, а Бо его не заметила.
— Ненавижу эти серые грузовики, — оказала она. Она катила по людным улицам, как по пустыне. Мне вдруг захотелось зажмуриться. Мы выехали на площадь, и тут я окончательно понял, что Бо не умеет править. Все движения у нее были точные, но замечала она только то, что под носом. Водить машину — это не часы чинить. Бо не замечала ни людей, ни велосипедов, ни собак, ни кошек.
— Смотри! — Женщина переходила дорогу в пятидесяти метрах от нас, и мне снова пришлось орать. — Смотри же, Бо!
— Знаю! — крикнула она. — Французы дико неосторожны, правда?
Я ухватился за щиток одной рукой, за дверцу — другой, и я почувствовал облегчение, лишь когда мы выехали на пустую сельскую дорогу, которая шла в гору, в Фужерский лес, и привела нас к поляне, где мы оставили на палке шляпу Скотта.
— Ой, она еще тут, — обрадовалась Бо, выходя из машины.
Мне в дороге свело челюсть, и теперь я не сразу обрел дар речи.
— А ты как думала? — сказал я. — Что один из них прокрадется сюда ночью и ее стащит?
— Не напускай на себя цинизм, — ответила она. — Наивный и обиженный ты куда милей. Правда, ты тогда мне гораздо больше нравишься.
Нет, я окончательно понял, что ничего не могу с нею поделать. Я беспомощно и жадно глядел, как она осматривает бедную шляпу, расправляет вмятину, вертит «Федору» в руках, дышит на нее, пытаясь восстановить былое совершенство.
— Она вся промокла. А что ты с брюками-то сделал? Они ведь у тебя тоже все промокли и на заду разодрались…
— Я их выбросил, — оказал я. — А тебе советую выбросить шляпу. Вряд ли Скотт такую наденет.
Читать дальше