Михаил Мамаев - Месть негодяя

…Родион выходит с адвокатом из УВД. Сутки провел под арестом за наркотики. Быстро идет к машине. Адвокат плетется следом.

— Надо подать в суд на прессу за распространение недостоверной информации! — кричу. — Плохо работаете!

Родион и в этой серии резкий, наглый, злой. Специально делаю его таким. Чтобы в следующей серии, тюрьме, было, что ломать…

…Где, в какой точке вымысел соприкасается с действительностью? Где моя личная правда, с которой смеялся, плакал, умирал, делает правдивым образ, написанный сценаристом? Порой произношу в кадре текст, и вдруг к горлу подступает пронзительное, наполненное светом чувство жизни. Я боюсь потерять этот свет, хватаюсь за него, отворачиваюсь от темноты. Так в детстве, наверное, хватался в толпе за руку мамы или отца в толпе чужих. Хотя, скорее всего, потеряйся я, чужие не растоптали бы, а подняли над головой, оказались бы дядями Степами… Жизнь — не только свет. Отворачиваться от темноты — это отворачиваться от самого себя. Темнота может помочь увидеть невидимое. В каждой новой роли надо искать то, что боятся увидеть другие! Или не могут…

Кладбище в лесу, на выезде из города в сторону аэропорта. Пока жду, когда позовут в кадр, прогуливаюсь по едва приметной тропинке в лесу, ищу землянику. Вспоминаю детство, интернат под Красногорском, в котором жил с трех до шести лет. Поиск земляники — одно из первых воспоминаний. Под подошвами крохотных сандалий что-то необыкновенное, живое, ярко-зеленое, похожее на шерсть гигантской волшебной собаки. Такое наполненное неясным движением, шуршанием, жужжанием стрекотанием и щебетанием, необъятное, как Вселенная, слово «Трава»! В моей детской руке стебелек, на нем нанизаны драгоценные ягоды. Встаю на колени, вдыхаю чуть горчащий, щекочущий ноздри запах лесной земли, осторожно раздвигаю упрямые зеленые пряди, тянусь неуклюжими пальчиками к заветной ягоде. Только бы не помять! Или бросаюсь за ней наперегонки с товарищем, если он увидел ее одновременно со мной! Возможно, именно тогда во мне проснулся дух соперничества и зуд искателя. Каким я видел этот мир в три года? Каково это — понимать, что три года и один день назад тебя здесь не было. А где был? И где будешь, когда все закончится? Успокаиваю себя пьянящим подозрением, что был, есть и буду всегда…

У парадного входа мэрии толпа. Иду навстречу. Кричат, ругаются, пытаются дернуть за рукав, размахивают гневными плакатами, сопровождают это все неприличными жестами. Ну а как иначе — играю создателя финансовой пирамиды, а таких людей рано или поздно обязательно ненавидят… Люди знают, что ведутся на обман, но рассчитывают, что именно им повезет. Один толстяк особенно активен. Лицо пунцово, как кожура граната. В реальности они бы порвали меня. Какие-то полтора милиционера, что они могут против толпы?

…Творческий человек должен постоянно сомневаться в себе, быть наполненным бунтующей толпой, скандирующей: «Ты Никто, Никто, Никто!» И каждый день доказывать, что он Кто-то! Обязательно надо верить в себя, но надо пробиваться к этой вере сквозь сомнения. А еще должно быть стыдно открывать рот, если нечего сказать. К сожалению, у нас сейчас все наоборот. По телевизору показывают в основном тех, у кого внутри огромная толпа скандирует — «Я Гений! Гений! Гений!», а полтора милиционера совести куда-то спрятались…

В перерыве посмотрел смонтированный материал и расстроился. Чего-то в моей роли не хватает. Под впечатлением после съемок до трех ночи мусолил сценарий. Нашел! Надо ярче проявить тему недоверия Родиона к Филиппу! Надо подготовить дальнейший открытый конфликт! Надо покопаться в прошлом, придумать это столкновение любви и ненависти, вражды и дружбы, подкрепить забытыми неразрешенными обидами…

…Сцена в загородном придорожном ресторане. Жую салат, смотрю на торчащий из-за леса трамплин, обдумываю наезд на мой «Атлантик». После сытного реального обеда есть реквизитный салат нелегко. И это как раз то, что нужно в подкрепление морального состояния Родиона — есть через силу…

Подъезжает лидер местной ОПГ Селиван с помощником и охранником. Вырубают моего охранника на входе. Садятся напротив.

— Все говорили, что ты финансовый гений, Родион. А ты лох, просто лох! Не вернешь деньги через неделю, пеняй на себя…

Селиван встает, собираясь уйти. Но не уходит. Должно быть, думает, ударить или нет. Если бы ударил — проиграл… Какая прекрасная пауза! К истории о зарождении недоверия Родиона к Филиппу, предлагаю добавить короткий телефонный разговор. Селиван с помощником ушли, а я беру трубку, набираю номер шефа службы безопасности, спрашиваю: