Джейми Макгвайр - Мое прекрасное несчастье

— Куда уехал, малыш? — спросила она, потом кивнула и настороженно посмотрела на меня. — Почему я должна злиться? Что еще за сюрприз?

Подруга прошла в комнату Шепли и закрыла дверь. Я чесала за острыми ушками Тотошку, пока Америка бормотала что-то по телефону. Выходя из спальни, она еле сдерживала улыбку.

— Что они опять задумали? — спросила я.

— Едут домой. Пускай Трэвис сам тебе расскажет.

— Боже!.. Что еще такое? — спросила я.

— Я не могу тебе сказать. Это же сюрприз.

Я нервно теребила волосы и ковыряла ногти, ожидая, когда приедет Трэвис со своим очередным сюрпризом. Вечеринка в честь дня рождения, щенок — я не представляла, что будет дальше.

Громкое рычание «чарджера» оповестило о прибытии парней. Поднимаясь по ступенькам, они почему-то смеялись.

— У них, кажется, отличное настроение, — сказала я. — Хороший знак.

Сначала зашел Шепли и сказал:

— Не хотел, чтобы ты подумала, что я не стал по какой-то причине этого делать.

Америка поднялась к своему парню и обняла его.

— Шеп, ты такой глупенький. Будь мне нужен ненормальный бойфренд, я бы встречалась с Трэвисом.

— Это совершенно не показывает, как я отношусь к тебе, — добавил Шепли.

Трэвис с забинтованным запястьем переступил порог, улыбнулся, рухнул на диван, потом положил голову мне на колени.

Я не отводила глаз от повязки.

— И… что ты сделал?

Трэвис улыбнулся и притянул меня для поцелуя. Он заметно нервничал. На его лице была улыбка, но интуиция подсказывала мне, что он не уверен, как я отреагирую на его поступок.

— Сегодня я был слегка занят.

— Чем же? — с подозрением спросила я.

— Успокойся, Гулька. — Трэвис засмеялся. — Ничего дурного.

— Что случилось с твоим запястьем? — спросила я, приподнимая за пальцы его руку.

Снаружи оглушительно взревел мотор, Трэвис подпрыгнул с дивана и открыл дверь.

— Как раз вовремя, черт побери! Я дома уже пять минут! — с улыбкой сказал он.

Вошел мужчина, держа с одной стороны серую софу, обернутую пленкой. Следом появился второй, держа вещь с другого конца. Шепли и Трэвис подвинули вперед старый диван вместе со мной и Тотошкой, и грузчики поставили на его место новую софу. Трэвис снял пленку, подхватил меня на руки и опустил на мягкие подушки.

— Ты купил новый диван? — спросила я, улыбаясь во весь рот.

— Ага, и еще кое-что сделал. Спасибо, парни, — сказал Трэвис, когда грузчики подняли старый диван и удалились.

— Он хранил много воспоминаний. — Я ухмыльнулась.

— Ни одно из них мне не нужно. — Трэвис сел рядом со мной, вздохнул, мельком взглянул на меня, а потом снял липучку, удерживающую бинт на руке. — Только не психуй.

Мои мысли заметались, пытаясь понять, что под этой повязкой. На ум пришел ожог, швы или что-то похуже. Трэвис снял бинт, и я ахнула, увидев черные буквы на внутренней стороне запястья. Кожа вокруг покраснела и блестела от антибиотика, которым смазали татуировку.

Я потрясенно покачала головой, читая одно лишь слово: «Голубка».

— Нравится? — спросил Трэвис.

— Ты сделал на запястье тату с моим именем? — сказала я не своим голосом.

Мысли мои кинулись врассыпную, но я сохраняла спокойный, ровный тон.

— Ага.

Трэвис поцеловал меня в щеку, а я по-прежнему не могла отвести взгляда от стойких чернил на его коже.

— Эбби, я пытался его отговорить. — Шепли покачал головой. — Он уже давно не делал ничего безрассудного. Думаю, у него была ломка.

— Что скажешь? — протараторил Трэвис.

— Не знаю, что и сказать, — ответила я.

— Трэв, тебе стоило сначала спросить у нее, — заявила Америка, качая головой и прикрывая рот ладонью.

— Спросить что? Могу ли я сделать татуировку? — нахмурился Трэвис, поворачиваясь ко мне. — Я люблю тебя. Я хочу, чтобы все знали, я — твой.

— Трэвис, но она навсегда. — Я заерзала.

— Как и мы. — Он прикоснулся к моей щеке.

— Покажи ей остальное, — сказал Шепли.

— Остальное? — спросила я, глядя на второе запястье.

Трэвис встал и стянул футболку. От этого движения его идеальные шесть кубиков пресса напряглись. Трэвис повернулся и продемонстрировал сбоку еще одну свежую татуировку, тянущуюся по всей длине ребер.

— А это что? — спросила я, разглядывая вертикальные символы.

— Это на иврите. — Трэвис неуверенно улыбнулся.

— И что это означает?

— Здесь сказано: «Я принадлежу своей возлюбленной, и она моя навеки».

Я встретилась с ним взглядом.

— Одной тебе показалось мало, ты захотел две?