Вячеслав Овсянников - Одна ночь (сборник)

— Понятно, — ответил, пряча ухмылку в свои густые усы, Шаганов.

— Ну так и пошли оба вон! — рявкнул на них комбат.

Офицеры вышли. Загинайло был сумрачен, его массивное, скуластое лицо имело суровый вид. Шаганов повел его по коридору в класс службы, где производился инструктаж взвода, заступающего в наряд.

В классе службы — гам, шум, дерут глотки, горлопаны. Тридцать молодцов в полной амуниции, за желтолакированными столами, сидят, стоят, ходят. В шинелях, в шапках, ремнях, взопрели. В помещении тепленько, батареи жарят. Весь взвод уже вооружен для службы, как говорится, сверх зубов. Брякают железами: пистолеты в кобурах на боку, браслеты-наручники на поясе, резиновая палка-дубинка, газовый баллончик, автоматы, как железные щуки, свисают с плеч дулом вниз. У других на груди, у третьих — за спиной. Командир отделения, мордатый прапорщик в тулупе и сизо-мерлушковой шапке, сдвинутой на затылок, увидев вошедших офицеров, хрипло заорал, как петух:

— Взвод! Встать! Смирно!

Раздался грохот отодвигаемых скамей. Взвод встал, замер. В серых шинелях, шапках. Глядят волками. Ребятишки что надо. Приятно с такими познакомиться поближе. Ждали, что начальники скажут.

Шаганов выступил вперед, скрестив руки на животе и улыбаясь своими густо-развесистыми усами.

— Что, бойцы, обсуждали прибавку к жалованью? — спросил он, хохотнув по своему обыкновению, довольно зловеще. — Будет, будет вам прибавка, в получку двадцатого числа всем дадут сверх зарплаты по червонцу в зубы — задницу подтирать. Эх, бойцы, не в деньгах счастье. Бездуховный вы народ. Каждый раз на инструктаже волками лютыми смотрите, сожрать готовы с косточками своих и без того замученных командиров. К вам и приходить страшно. Мы-то чем виноваты? Делаем, что можем, из кожи, так сказать, вон лезем, всё для вас, всё для вас, для облегчения вашей луковой, бесчеловечески трудной жизни. Вот, архаровцы, ваш новый командир взвода. Прошу любить и жаловать. Загинайло Роман Данилович. Родной брат вашего бывшего любимого командира Петра Загинайло, погибшего героической смертью при исполнении своих служебных обязанностей. Роман Данилыч, так сказать, берет вас как бы по наследству, из рук брата Петра, как бы долг и фамильная честь. Ради вас, остолопов, ушел с флота, где был на лучшем счету. Так сказать, поднять боевой дух в рядах. Воевать на другом фронте. А командование над вами — ой, не малина, шапка Мономаха!.. — красноречие Шаганова иссякло, он не знал, что тут еще добавить, вроде бы все сказано, не хуже, чем у замполита вышло, который и должен был представить взводу нового взводного, но отсутствовал по уважительным причинам.

Взвод хранил гробовое молчание.

— Вольно! — скомандовал Шаганов. — Вот теперь ваш новый командир скажет слово, а вы послушайте, олухи! Говори! — обратился он к Загинайло, освобождая ему место и отходя в сторону.

Загинайло, тяжело качнувшись, шагнул вперед. Плотнотелый, кряжистый, широкоплечий. Лицо напряженное, губы сжаты. Произнес твердо-значительно:

— Вами командовал мой брат Петр Загинайло. Теперь я буду вами командовать. — Объявив это, он своими мрачно-карими, сужеными глазами холодно обозрел взвод.

— А теперь вот что, — изрек он. — Почтим память вашего бывшего командира и моего брата минутой молчания. Снять шапки!

Весь взвод, как один человек, стоя, разом обнажил головы. Все до единого. И три командира отделений, которые стояли отдельно, сбоку от Загинайло. Стянул с себя шапку и Шаганов. Наступила та самая мертвая тишина, когда слышно, как муха летает. Эту тишину Загинайло хранил уже давно внутри себя. Гудели под потолком молочные трубки люминесцентных ламп. Выждав минуту, Загинайло скомандовал:

— Надеть шапки! — и вслед за всеми нахлобучил свою.

— Ты веди инструктаж, как там у вас это делается, — обратился он к Шаганову. — Покажи, значит, что и как, процесс, а потом я сам.

Шаганов осклабился:

— Да чего там. Никакой такой мудрости нет. Высшего юридического образования не надо. Да у тебя и помощники собаку съели, твои командиры отделений. Один Бабура чего стоит! Это ж зубр! Двадцать лет в милиции. Враз всему научит. Не боись. А потом еще у нашего замполита Розина пройдешь ускоренные курсы. Уж он тебя подкует! Или наш Железнов, зампослужбе, у него бесплатную консультацию получишь. Бабура! — крикнул он прапорщику в тулупе, — чего мух на потолке считаешь! Начинай инструктаж. Да не гони лошадей! С чувством, с толком, с расстановкой. Членораздельно. Чтоб новый командир все усек, всю, так сказать, специфику. — А вы, — приказал он взводу, — можете расслабиться, сесть на свои насесты и достать ручки и служебные книжки. Увижу, кто не записывает-усы оборву! Давай, Бабура! Вперед!