Себастьян Фолкс - Неделя в декабре

Вначале, еще до того, как им удалось окончательно встать на ноги, они осуществили несколько простых операций в рамках стародавней банковской специальности — долгов. Это представлялось им очевидным способом «пустить корни», как выразился Годли; Вилса же такая деятельность привлекала тем, что на банковские долги никакие регулятивные нормативы не распространялись. Здесь можно было без всяких осложнений раздавать направо-налево предположительно секретную рыночную информацию — то, за что вы, работая с обыкновенными акциями, получили бы три года тюрьмы, считалось вполне допустимым при обсуждении банковского долга, а это создавало предпочтительное для Вилса положение: кошерное.

Первая удача пришла к нему, когда он узнал, что бывшая африканская колония Франции задолжала одной из восточноевропейских стран 30 миллионов фунтов. Вилс выяснил, что славяне питают мало надежд на получение хотя бы части денег, которые они опрометчиво ссудили африканцам, после чего предложил им за этот долг 5 миллионов фунтов, которые они с превеликим удовольствием приняли.

А как только движение «Юбилей-2000» убедило страны «Большой семерки» списать африканцам долги, Вилс немедля обратился в лондонский Высокий суд с требованием, чтобы африканское правительство выплатило ему 25 миллионов фунтов. Судья высказал недовольство таким поступком, однако руки ему связывал закон. Вилс владел долговыми обязательствами африканцев, и им пришлось переводить субсидии, которые они получали от «Большой семерки», прямиком на его личный счет, только-только открытый им в отделении Ассоциированного королевского банка на Виктория-стрит, Лондон, SW1. Для переживавшего пору младенчества «Капитала высокого уровня» это стало большой удачей.

В Лондоне существовала крупная индустрия, работавшая с «правами» мелких должников, связанных с компаниями, которые стояли на пороге смерти: эта деятельность подразумевала совершение ряда абсолютно законных шагов, каждый из которых был тем не менее сомнительным в рассуждении нравственности. Вилс находил такое занятие скучным, механическим, да еще и требующим выплат совершенно возмутительных гонораров юристам, однако признавал, что оно приносит устойчивый доход — Годли называл его «клюшкой, которую нам следует иметь в нашей сумке. Очень удобной для навесной подачи».

И Вилс выдал своему нью-йоркскому представителю, Марку Безамьяну, карт-бланш на проведение таких операций по собственному его усмотрению. Вилс знал, что Безамьян будет действовать кошерно — хотя бы по причине его близкой дружбы с людьми из агентств, которые определяют рейтинги ценных бумаг. Если долговые обязательства терпящей затруднения компании получают более низкую, чем прежде, категорию, определенные взаимные фонды вынуждены начинать подкармливать ее — по причинам, которые Безамьян называл «внеэкономическими»: юридические представители пенсионеров, скажем, могли поднять слишком большой шум, — в итоге никакой реальной ценности ее обязательства не теряют.

С Безамьяном Вилс познакомился в Нью-Йорке, этот француз закончил в Париже grande école, [24] Элитная высшая школа (фр.). если не две, но происходил из бедной деревушки под Каором, городом на юго-западе Франции. Его родители были мелкими фермерами — «задроченными крестьянами», как выразился при первом собеседовании с ним Вилс: тетушка Безамьяна занималась тем, что пропихивала зерно в глотку гусей на производившей гусиную печенку фабрике. Однако сам молодой человек был очень хорош. Наиболее сильной его стороной было ограничение рисков: он обладал осмотрительностью мелкого фермера, и ни Вилс, ни Годли не сомневались, что свои ежегодные бонусы (последний, январский, составил 8 миллионов долларов) он обращает в наличность, которую держит под матрасом.

К подбору персонала для «Капитала высокого уровня» Джон Вилс всегда относился как к делу чрезвычайно тонкому, и наибольшую ценность представляли для него консультанты. В число их входили два уроженца стран Восточной Европы, которые его нью-йоркский банк до нитки обобрал в ходе их посткоммунистической денационализации. Оба начинали как финансовые инспекторы и управляющие, а затем ушли в политику: стали в своих правительствах министрами финансов. Вилс «принимал» их в Нью-Йорке, открывая для каждого неограниченный расходный счет в своем банке, и это привило им вкус к экзотике, отыскать которую без его помощи они не смогли бы. Вилс и Годли преподнесли им некоторое количество «учредительских акций» «Высокого уровня», а затем наняли их в качестве исследователей «экономических трендов». Работа обоих состояла в том, чтобы добывать в своих странах инсайдерскую информацию; они получали изрядные суммы за специальные услуги плюс вознаграждение за результаты, которые эта информация приносила.