Себастьян Фолкс - Неделя в декабре

Странно, думала Софи, как это получилось, что в последнее время едва ли не каждый, с кем ты сводишь знакомство, оказывается не просто богатым, но богатым безумно, несказанно, безмерно? Сотни миллионов перетекают со счетов этих людей в хедж-фонды и инвестиционные компании, которым уже не удается подыскивать хоть какую-нибудь собственность, которую стоило бы на их деньги купить. До поры до времени Софи и Ланса считала богатым человеком — его жалованье и наградные давали пару миллионов в год, — но теперь точно знала, что в сравнении с другими Ланс был неудачником: рядом с этими людьми они, Топпинги, выглядели почти нищими. Впрочем, ее это не тревожило. Их денег хватит и на эту жизнь, и на полдюжины следующих, а в том, чтобы терять связь с избирателями, многие из которых — это она знала наверняка — зарабатывают от силы несколько тысяч в месяц, хорошего тоже мало.

Софи Топпинг, урожденная Салли Джекмен, сорок два года назад появившаяся на свет в Эппинге, и представить себе не могла, особенно в те времена, когда была прилежной, довольной всем ученицей начальной школы, что жизнь ее совершит столь причудливый поворот — и где? — в Англии, не больше и не меньше. Отец Салли был радистом ВВС, мать — парикмахершей; после смерти старика и оплаты всех его долгов выяснилось, что он оставил своей вдове 28 000 фунтов. У миссис Джекмен имелись небольшие деньги, вложенные в строительный кооператив, государство платило ей пенсию, ипотечной закладной у нее не было, тратила она мало, — в общем, на жизнь ей и дочери денег хватало. На карманные расходы — фунтов 50 в неделю — она зарабатывала тем, что стригла подруг и соседок или делала им, посещая их на дому, укладку. Салли хорошо училась в школе, а закончив ее в семнадцать лет, нашла в Сити место секретарши и пять лет спустя сменила имя на Софи, — после того как познакомилась с Лансом, который в ту пору выбивался из сил, работая в отделе информации и рекламы одного скучнейшего банка и пытаясь пробиться в список кандидатов своей партии.

Сейчас, вглядываясь в сидевших за ее столом гостей, Софи прикидывала, сколько каждый из них стоит. Лоудеры: состояние учету не поддается, но сотни миллионов фунтов — это наверняка. Портерфилды: говорят, что больше миллиарда. Аль-Рашиды: десятки миллионов. Доббо Макферсон: «сто с хвостиком миллионов», как сказал Марк Лоудер. Джимми Самюэлс, покупающий и продающий чужие долги: то же самое, «сто с хвостиком». Марджессоны, создатели сайта для подростков: определенно десятки миллионов. Джон и Ванесса Вилс: миллиарды в одном только их фонде. И тем не менее, за вычетом Фарука аль-Рашида, переместившего тонны лаймов из рощ Мексики и Ирана через огромные варочные котлы Ренфру в желудки миллионов людей, а оттуда в подземные коллекторы канализации, никто из них не был связан с чем-либо существовавшим в действительности.

С другой стороны — Габриэль Нортвуд и Клэр Дарнли: ноль. Эти двое не зарабатывали даже нескольких тысяч в месяц — возможно, не зарабатывали и сотен. Они жили в царстве отрицательного капитала, и различие между ними и прочими гостями было различием между миллиардом и «хоть шаром покати».

И еще одно обстоятельство озадачивало Софи: если не считать аль-Рашидов и «Штыка» Боровски, она подбирала гостей вовсе не по признаку богатства. Все прочие — миллионеры, мультимиллионеры, миллиардеры и триллиардеры — были всего лишь срезом общества, людьми, с которыми Софи знакомилась у ворот школы в последние проведенные ею в Норд-парке десять лет. Она отъехала вместе со стулом от стола, резко, так что ножки его завизжали по полу, и хлопнула в ладоши. Настало время рассадить гостей по-другому.

Адам Нортвуд одиноко стоял в темном коридоре «Уэйкли».

Впрочем, никакого одиночества он не испытывал. В голове его звучали три громких голоса: Аксии, Творца Бедствий и Девы с Ножницами.

Он спорил с ними, и тоже громко, хотя единственной, кто мог сейчас услышать его, была Вайолет, которая все еще несла свою обычную вахту у выходившего на темные лужайки окна столовой.

Адам, имевший больше шести футов росту, когда-то красивый, а ныне заросший жирком, ссутулившийся, неопрятный, считал себя главой «Уэйкли», избранником и самым важным его обитателем. С такой бородой и растрепанной гривой волос, как у него, Адам вполне мог быть и пророком.

На нем лежала великая ответственность — он должен был уберечь этот дом от огня. Коснувшись каждой третьей из плиток коридорного пола, он сможет умиротворить Аксию и предотвратить пожар — на сегодня; если же он собьется со счета и коснется не той плитки, это с совершенной несомненностью станет знамением конца.