Себастьян Фолкс - Неделя в декабре

Станция оказалась обычной платформой, сойдя с которой он отправился по указанному Дженни адресу. Он увидел дорожный знак с надписью «Уголок поэтов» и уведомлением, что предельная скорость движения составляет здесь двадцать миль в час. Габриэль, наведший справки в атласе Лондона, знал, что в этих местах имеются улицы Шекспира, Драйдена, Теннисона, Мильтона и Браунинга. Как это случилось? Может быть, все началось с названия «Дрейтон-Грин» — просто-напросто мистер Смит, работавший в 1909-м в Отделе наименования улиц хануэллского муниципалитета, вспомнил, что Дрейтон — это не только название городка, но и имя поэта — Майкла, автора знаменитого «бесслезного» сонета елизаветинской эпохи: «Ну что ж, обнимемся и — навсегда прощай…» [58] Перевод Е. Дунаевской. И возможно, мистер Смит решил поделиться своими знаниями с земельными спекулянтами, которые строили новые дома на соседствовавшей с его городком пустоши. Название своей улицы Дженни произнесла так: «Каупер», и Габриэль, разумеется, не собирался говорить ей, что этот нервный поэт предпочитал именоваться Купером.

Мать Габриэля назвала бы улицу, которую он увидел, «очень милой»; собственно, улица могла претендовать и на высшую ее похвалу: «я бы и сама здесь жить не отказалась», — хотя Габриэль сомневался, что матери был бы по карману обмен ее сыроватого коттеджика на один из здешних ухоженных домов с эркерными окнами и острыми двускатными крышами. Одни дома шли сплошняком, другие стояли парами; судя по всему, строились они в разные времена: те, что получше, — в эдвардианскую пору, что подешевле — где-то в 1950-х. На некоторых крышах виднелись спутниковые антенны, на некоторых почтовых ящиках — яркие наклейки: «Макулатурной почты не оставлять»; в большинстве своем дома были опрятными и занятыми, по всему судя, лишь одной семьей каждый. А вот у дома Дженни, одного из немногих таких, было два дверных звонка.

Габриэль, державший в руке букетик оранжерейных гвоздик, нажал на кнопку, под которой значилось «Форчун».

Он уже видел Дженни в форме Лондонского транспортного управления, видел, когда она приходила в контору, в ее лучшем плаще, однако женщина, открывшая ему дверь, выглядела совершенно иначе.

Она улыбнулась:

— Привет.

Габриэль протянул ей цветы, купленные с мыслью, что они помогут им обоим избежать неловкого выбора между поцелуем и рукопожатием.

— Ну что, может, зайдете? Брат, по счастью, отсутствует.

Квартиру на первом этаже отделяла от шедшей наверх лестницы дешевенькая перегородка.

— Чаю не хотите? Или нам уже пора идти?

На Дженни было зеленое платье и кожаные сапожки до колен; щеки она слегка подрумянила. Это все равно что увидеть переодевшуюся женщину-полицейского, подумал Габриэль: Дженни выглядела подчеркнуто неофициальной, помолодевшей лет на десять. И все время улыбалась — его серьезная клиентка, просиживавшая часы совещаний с ним и Юстасом Хаттоном, не издавая почти ни единого звука. Возможно, это ощущение, что она у себя дома, раскрепостило ее.

— Может, выпьем чаю, а уж тогда и пойдем?

— Ладно. Вам с сахаром?

— Нет, спасибо.

Вино надо было принести, а не цветы, сказал себе Габриэль.

Чай они пили, сидя по разные стороны стеклянного кофейного столика. Хорошее настроение Дженни радовало Габриэля. Конечно, на Каталину она не походила; в сущности, вряд ли можно было найти двух женщин, которые сильнее отличались бы одна от другой. Ну так это и хорошо; и не только это — все хорошо.

Дженни предложила отправиться в находившийся неподалеку от ее дома индийский ресторан. Габриэль предоставил ей возможность сделать заказ первой — дхансак с курицей, шпинат, поппадом, затем быстро прикинул, что может позволить себе он сам. Габриэль занял сорок фунтов у Энди Воршоу и еще двадцать, к стыду своему, у Дилайлы. Перебирать деньги с кредитной карточки он больше не мог. Он заказал бирьяни, поскольку состояло это блюдо главным образом из риса, а когда Дженни выбрала из напитков всего лишь малый бокал пива, даже поежился от облегчения.

— В следующем году, — сказал он, когда им принесли пиво, — моя карьера пойдет в гору.

— Почему вы так думаете?

— Ну, у меня и сейчас уже целых три дела. А то, что ваше направлено в апелляционный суд, мне особенно на руку. Я смогу приобрести кое-какую известность. Да нет, Дженни, не смотрите так. Известность совсем иного рода. Я говорю о том, что про ваше дело напишут в Сборнике судебных решений, а значит, там появится и мое имя.