Павел Астахов - Рейдер

– Я хочу давать показания!

– Хочешь – значит дашь, только не спеши давать-то, а то давалка отвалится! – грубо сострил невидимый охранник и захлопнул окошко.

Петр Петрович стиснул зубы и обернулся. Оба его сокамерника не спали и, даже лежа на койках, смотрели на него сверху вниз.

В загородной резиденции Президента царила обычная утренняя суета. Охранники менялись сменами, шеф-повар давал нагоняй персоналу за то, что каша запаздывает и получается слишком жидкой, а горничные, пользуясь отсутствием хозяина, заканчивали уборку.

Глава государства тем временем совершал ежедневный обычный моцион: конная прогулка, тренажерный зал, бассейн. На 10.00 была назначена встреча с Председателем Верховного суда, на 10.45 с заместителем главы Администрации, на 11.30 с губернаторами Тригорска, Волгограда и Краснодара. К 13.00 он должен был отправиться в Кремль, где его будет ждать Марк Фрид, один из немногих олигархов первой волны, до сих пор держащийся на плаву и пребывавший в фаворе у Кремля.

Каша оказалась на редкость жидкой, и он не стал ее доедать, зато ягоды были необычно душисты и вкусны. Традиционный чай с лимоном и медом завершал завтрак, и теперь нужно было идти менять такую мягкую и приятную кашемирово-шелковую рубашку-поло на тугой крахмальный воротничок и бескомпромиссный синий костюм. Он вздохнул и, сказав «Спасибо», вышел из-за стола. Через пятнадцать минут в рабочем кабинете началась встреча с Верховным.

Леонид Михайлович Краснов с вечера не мог ни спать, ни есть, ни думать о чем-то другом, кроме как о предстоящей беседе с Президентом. После того, как летом этого года наконец-то были закончены ремонт и реконструкция здания Верховного суда на Поварской и на его торжественное открытие удалось привести самого главу государства, авторитет и ресурс Краснова колоссально выросли. Самые злобные языки умолкли, и Леонид Михайлович ощущал себя победителем и фаворитом. И вот теперь это странное приглашение.

Он собирался в отпуск, и об этом было известно в Администрации, как вдруг в последний рабочий день, накануне отпуска, его вызывают к Самому. Да, зам главы подсказал Краснову, что следует подготовить сведения по региональным главам судов, чьи полномочия нуждаются в продлении. Но для такого дела вовсе нет нужды встречаться с Президентом. Эта работа давно была поставлена на поток и не требовала присутствия обоих руководителей.

Промучившись всю ночь, не выспавшись и не отдохнув, Леонид Михайлович отправился на работу. В 8.00 его забрал водитель, и уже в 8.20 он был в своем новом кабинете на Поварской. Но после звонка с Петровки работа разладилась – мысли все время возвращались к сыну.

Естественно, Краснов дал указания руководителям судов, чтобы они не давали разрешения на арест Спирского. Леонид Михайлович чувствовал свою ответственность перед памятью Петиной матери, к которой он питал в свое время нежные чувства. Но открыто признать свою заинтересованность в судьбе Спирского означало подписать себе приказ об увольнении.

Да, формально судей не мог уволить никто – что уж говорить о Председателе Верховного суда страны, – и все же схема была предельно проста и не раз опробована на других председателях, рангом пониже. Президент, назначавший всех судей страны, обладал абсолютным могуществом и в судебной системе тоже. Ни одна квалификационная коллегия не могла противостоять его не то чтобы указанию, а даже просто мнению, эмоции, мимолетному жесту. Леонид Михайлович понимал это, как никто другой.

Гоня от себя дурные мысли, Краснов собрал бумаги, вышел из здания суда и точно в назначенное время прибыл на прием. А вскоре не любивший опаздывающих, но регулярно опаздывающий ровно на 10 минут Президент вошел в кабинет, и они поздоровались и присели.

Президент, не глядя в глаза Краснову, повел разговор об укреплении судебной системы за счет новых кадров и молодежи, готовой работать за совесть, а не за страх. Затем он указал, что при малейшем подозрении в коррупционных связях, даже при отсутствии реальных доказательств, необходимо отстранять таких судей от работы и тщательно разбираться в ситуации… И Краснов, естественно, со всем соглашался и поддакивал. Как вдруг Президент посмотрел прямо на него и задал совершенно неожиданный вопрос:

– Леонид Михайлович, ситуация с вашим псевдо родственником поставила вас в двусмысленное положение. Под угрозой недоверия находится вся судебная система страны. Что вы лично думаете делать в этой ситуации?