Павел Астахов - Рейдер

Колесов уже почти не мог дышать. Изо всех сил он пытался вдохнуть хоть что-то, хотя бы маленький глоточек смрада, заполнившего номер гостиницы, но ничего из агонизирующего тела ему уже не подчинялось. А потом появился Пахомов.

Он стоял таким, каким его запомнил Колесов там, в спецчасти: спокойный, с огромным кровавым пятном на груди и мазками жирной черной сажи на лице.

– Саша, я не хотел, – не губами, чем-то другим произнес Колесов, – ты же знаешь… это случайность.

И тогда рядом с Пахомовым возник молоденький пристав, втянутый в преступление обещанием суммы, достаточной для покупки квартиры-двушки в Североуральске. Колесов ни разу его не видел, но узнал почему-то сразу.

– Ты сам виноват, – прямо сказал ему Сергей Михайлович, – и потом, я только заказчик… Это не я тебя втянул…

Пахомов и пристав молча расступились, и вперед вышли еще двое – караульные, совсем еще салаги, брошенные им без подмоги там, в Афгане. И впервые Колесову нечего было сказать.

Комиссар полиции центрального района Будапешта еще раз перечитал лежавший на столе рапорт: «…Найдено тело… принадлежит гражданину России Сергею Михайловичу Колесову… выехал из РФ месяц назад… проживал в гостинице «Штар»… обыск в номере ничего не дал… все документы и вещи на месте… допрошенные по делу работники толком ничего пояснить не смогли… хозяин гостиницы также… версия отравления не подтвердилась… дело закрыто… за отсутствием состава преступления… тело и вещи родственники забирать отказались… принято решение уничтожить путем кремирования… дата, подпись…»

Комиссар покачал головой и пробубнил: «Проклятые русские!» Занес перо над бумагой и поставил подпись: «Согласен. Комиссар полиции Центрального района. Дата. г. Будапешт» – и, подышав вчерашним перегаром токайского на резиновую печатку, приложил ее к постановлению.

Все шло строго по рейдерской схеме – пусть и в камере, и Саламбек в своем якобы искреннем порыве помочь Спирскому даже применил силу – чуть-чуть. И похититель чужих машин оставил чужие туфли в покое, и началось главное – раскрутка. Саламбек подсел к Пете на кровать и сказал:

– Я слышал про тебя. Ты – Спирский, великий рейдер.

Он смотрел своими пронзительными глазами в Петину переносицу, и соврать ему было решительно невозможно. Спирский судорожно мотнул головой в знак согласия.

– Мы тебе даже один объект хотели заказать, – небрежно уронил чеченец.

Это было странно, однако в Спирском тут же проснулось профессиональное любопытство.

– И что за объект?

– Тебя же Москва не интересует, – Саламбек беззвучно рассмеялся, – ты же не хочешь ссориться с другими волками, которые пасут здесь свои овечьи стада.

– Вы хорошо информированы, – отметил Петр Петрович.

– Слава твоя идет впереди тебя, – поощрительно сказал чеченец. – Вот и сюда она пришла раньше, чем ты сел. Ждали мы тебя. Я – чтобы поговорить, Алан – чтобы ботинки поменять.

Он снова беззвучно засмеялся, обнажив ровные красивые белые зубы. И Петр Петрович, понимая, что с ним только что пошутили, тоже рассмеялся.

– Но ты зря потревожил хороших людей в Тригорске, – внезапно посерьезнел Саламбек. – Мне нет дела до завода, а вот директора санатория Малькова зря обидеть пытались, он человек хороший. Никогда не отказывал в помощи.

Петр Петрович глотнул. Теперь он догадывался, почему ГэСэУ отказались провести захват «Микроточмаша», и эти догадки его не радовали.

– А что вам с этого санатория? – осторожно поинтересовался он.

– Как что? – недобро усмехнулся Саламбек. – Там мой брат с друзьями лечился, а твои люди приехали и шум подняли. Брату пришлось уезжать, а он ведь до конца не долечился.

Внутри у Спирского похолодело.

– Я в такие дела не вмешиваюсь, – с трудом выдавил он. – Нужно лечиться, лечитесь…

И чеченец мгновенно почувствовал эту слабину.

– Эх ты… – презрительно усмехнулся он. – А мы тебе даже как-то заказ хотели сделать… крупный заказ, хороший… неподалеку от одного Дома культуры… на время.

Петр Петрович громко икнул. И тогда Саламбек встал с его койки, выпрямился и посмотрел на Петю сверху вниз.

– Бедный ты человек, Петр Спирский.

– Почему? – не в силах смотреть в эти глаза, спросил Петр Петрович.

– А что у тебя есть? – поднял брови чеченец. – Вот у меня семья. Большая семья. Есть дети. Есть жена. Есть родители. Брат. Сестры. У меня много друзей. У меня есть цель – борьба за правое дело. У меня все есть. А вот ты – нищий. У тебя, кроме денег, ничего нет.