Владимир Величко - Короче, Склифосовский! Судмедэксперты рассказывают

Напомню, что это было начало 80-х, тот самый пресловутый период, который позже назвали застоем. И такое «темное» убийство с изнасилованием было большой редкостью для того времени, случаем резонансным. В общем, пока мы все осматривали и описывали, успела понаехать куча начальства из города. После осмотра трупа начальство решило его на экспертизу в областной морг направить, но я — вот дурак-то! — встал в позу и настоял, чтобы тело отправили ко мне, по территориальной принадлежности.

— Вот уж, воистину, Мишка — ты дурак! — сказал Юра Осипов. — Баба с возу — кобыле легче… уж простите за тавтологию!

— Сейчас-то и я это понимаю! Да чего там сейчас, я уже тогда, через десяток дней понял, что дурак!

— И как это тебя озарило? Что послужило причиной такого резкого поумнения?

— Как, как? А вот так! Вскрывал я труп этой женщины на следующий день. Была она к моменту вскрытия уже хорошо гнилая, вся зеленая, раздутая гнилостными газами. Все-таки почти пять дней под солнышком пролежала. Ее по запаху прохожие-то и нашли. Ну, чего я вам рассказываю, вы сами такие трупы видели тыщу раз…

В общем, все представляют, как тщательно исследуются такие трупы. Вот и я, простите за сравнение, буквально языком вылизал каждый сантиметр тела. И описание исследования трупа я сделал почти на десяти листах. В итоге проделанной работой и собой остался очень доволен! До поры до времени! Да, забыл сказать, что это дело почти сразу же передали в областную транспортную прокуратуру. И вот через несколько дней уголовный розыск задерживает предполагаемого убийцу. На допросе тот особо и не запирается, дает полный расклад: чем, куда, сколько раз бил и как потом несколько дней, уже мертвую, насиловал. И все бы хорошо, как говорится, «ура-ура, победа за нами!», но появилось одно маленькое, но крайне неприятное «но». В своих показаниях задержанный поясняет, как он увидел одиноко стоящую в ожидании электрички женщину, как, подойдя сзади, ударил ее ножом в спину, как потом, уже лежавшую, ударил металлическим «костылем» по голове и как наносил ей множественные удары ножом в грудь. Следователь, записав эти показания, естественно, открывает описательную часть моей экспертизы и читает раздел «Повреждения». Там он находит описание двух с половиной десятков ран на грудной клетке спереди, раны в лобной области и вдавленного перелома лобной кости. А вот упоминаний о ране на спине он не находит! Нет ее!

Вот с этим-то он ко мне на следующий день и заявляется. Мол, как же так, доктор, может, вы забыли ее описать? Была там рана или нет? А что я мог ответить? Не было ее там! Вернее, я рану на спине не находил! Потому и не описал, в чем честно и признался.

— И что? — спросил Осипов. — Эксгумация?

— Да, вынесли постановление о проведении эксгумации, которую через пару дней и провели… И эксперт, что эксгумировал труп, эту рану на спине нашел! Была она там, где убийца и показал на допросе.

Любой эксперт эксгумацию вскрытого им трупа переносит тяжело, ибо эксгумация — это почти всегда означает, что работа экспертом проведена некачественно, что он в чем-то ошибся, что он недоглядел! Переживал я ужасно. И даже не из-за того, что не нашел конкретную рану, а из-за того, что вскрывал этот труп очень тщательно, на совесть, все сам смотрел. И все-таки — не нашел! А что же тогда можно думать о других трупах — там, где вскрытие проводилось не столь тщательно, где ответственность не столь велика? Что там можно напропускать? Вы понимаете, о чем я?

— Да-а-а, еще бы! И чем все это закончилось? — спросил кто-то.

— Чем? А на следующий день мне позвонил начальник Бюро и сказал, чтобы я прислал ему письмом объяснительную записку. Ну, я ночь продумал, написал требуемое и заодно — заявление об увольнении. И сам все это повез начальству. Сначала отдал ему объяснительную, а затем и заявление.

Начальник прочитал, хмыкнул, остро глянул на меня и с задумчивым видом прошелся по своему большому кабинету.

— И что? Уже нашли, куда пойдете работать?

— Нет, не думал еще…

Начальник снова неторопливо зашагал по кабинету, потом улыбнулся и, подойдя к холодильнику, достал бутылку коньяку и две здоровенные пузатые рюмки. Плеснул в одну на донышке, в другую — до краев и задумчиво сказал:

— Знаете, Михаил, это хорошо, что вы так переживаете. Это уже наполовину вас оправдывает! Я вам сейчас скажу сакраментальную фразу: не ошибается тот, кто ничего не делает! Да, вы ошиблись. Но вы осознали, вы переживаете. Посему выпейте это залпом, потом забирайте заявление и быстренько на работу: ее у вас там немало, — и протянул мне полную рюмку.