Саша Канес - Моя судьба

— Увы, не много! — вздохнула я.

— Лучше бы осталось много! — усмехнулась моя бывшая секретарша. — Но ничего! Деньги — дело наживное! Не все довольны происходящим. Гупта, например, понял, что если товар пойдет в индийские структуры через новую фирму Егерева под государственным напором, то ни ему, ни его друзьям никаких комиссионных не дождаться, поэтому он затеял целую программу по дискредитации даже самого имени Арсения Натановича. Отсюда и скандал с рекламациями, который вас некоторым образом коснулся. Чертков понимает, что не только индийское направление, но и часть других, вместо того чтобы укрепиться, могут, наоборот, зачахнуть. Поэтому, не переставая с утра до вечера облизывать вонючие дряблые гениталии господина Егерева…

— Какой же гадкий образ вы опять рисуете! — меня передернуло.

— Зато чрезвычайно реалистический! — парировала Ирина. — Так вот, Чертков готовит себе почву для того, чтобы при первом удобном случае свалить хоть в аппарат правительства, хоть в Думу, хоть куда. Самым выгодным бизнесом сегодня становятся политика и государственная служба. Реальной коммерцией он не занимается. Великий и могучий Лалит Чатурвэди ему тоже теперь ни к чему. И проблемы Лалита ему сейчас тоже глубоко безразличны.

Я хотела было высказаться по этому поводу, но все же предусмотрительно прикусила язык.

Ирина продолжила:

— Кроме того, насколько мне известно, вас сдали!

— Что это значит?

— В плане какого-то очередного замирения с горцами Чертков намекнул кому следует, что знает, кто истинный виновник и организатор разгрома банды Иссы. Надеюсь, конечно, что вайнахи не очень-то поверили. Но все равно стоит быть осторожной и забрать свое семейство от греха подальше. Что касается вашего мальчика, то мне все же удалось узнать, что эта его… то есть ваша… б… прописана у родителей в Ртищеве. Вначале она туда приехала, но сейчас ее там точно нет. Я по своим каналам проверила. Наверное, выждала и помчалась к любовнику. По поводу самого господина Бухарцева я все же разобралась и выяснила, что этот владелец семенного фонда живет и работает не в Саратовской, а в соседней с ней Волгоградской области. Уже завтра мы сможем с ним связаться…

— Не сможем.

— Почему?

— Потому что, надеюсь, мы завтра будем по-прежнему живы, а он, увы, по-прежнему нет…

Ирина громко присвистнула.

— Чья работа?

— Не моя!

Моя собеседница задумалась.

— У меня там, в Волгоградской области, парень знакомый служит, Кирилл. Он офицер в ФСБ. Мы вместе учились. Кстати, служит он, по-моему, именно в том самом районе, где стяжал господин Бухарцев. Проверю вечером.

Температура у меня поднялась, я думаю, градусов до тридцати восьми. Грудь совсем окаменела и еще сильнее болела. Ирина только теперь заметила, что я не в порядке.

— Что с вами? — Она вскочила с дивана и с неподдельным беспокойством бросилась ко мне.

Я объяснила.

— А ну раздевайтесь!

— Это еще зачем? — запротестовала я.

— Я после восьмого класса школы в медицинское училище поступила. Хотела потом на врача учиться. Но… сложилось по-другому. Зато теперь я профессиональная медсестра. Маститы — моя основная специализация. У вас футболка старая есть?

Ирина скинула с себя рабочий костюм и напялила мою старую хлопковую футболку, найденную в недрах платяного шкафа.

— Ножницы маникюрные дайте.

Ножницы были в ванной. Ирина, не раздумывая ни минуты, обрезала свои роскошные длинные ногти с перламутровым маникюром.

— Приготовьтесь — будет больно!

Больно было! Но, похоже, именно Ирина спасла и меня, и мою несчастную грудь!

Перед уходом Ирина сделала мне какой-то особый компресс и, оставив лежать на диване, вернулась в офис. Она рассчитывала отыскать координаты своего однокашника и попробовать связаться с ним. Дело шло к вечеру, а Лалит так и не проявился. Мне стало уже совершенно очевидно, что он опять пьет. У меня в голове совершенно не укладывалось, как человек такого интеллектуального уровня и социального положения, как Лалит, умудряется сочетать свое «брахманство» с порой абсолютно брутальным поведением.

А вообще-то я просто дергалась, осознавая, что вновь мой удел — ожидание, которое я ненавижу всеми фибрами своей души.

Около восьми часов вечера вновь пришел Али-Хассан Култыгов. Он был в приподнятом настроении и с самого порога заявил, что все мои проблемы практически решены.

— У меня нет слов, Али-Хассан! — отреагировала я на его слова. — Правда, вы с самого начала породили во мне чувство уверенности!