Наталья Гвелесиани - Уходящие тихо

— Моя подруга понервничала за меня. Вы не обращайте внимания: мы с ней обе немного не в себе.

— Ну, все, мне пора.

— Сейчас вместе уйдем. Неужели ты бросишь меня, Маша? Ведь ты моя поддержка — я люблю тебя.

— Не подливайте ей больше, пожалуйста!

— Подруга очень за меня перенервничала.

— Все мы люди, понимаем.

— Маша, я от всего сердца уважаю вас — хороший друг всегда видит настоящего друга, — обронил Гиви, мягко блеснув глазами, после чего долго говорил о городских традициях, уверяя в чем-то Машу.

Очень они меня сбили с курса своими нестройными репликами. А курс был таков: в баре танцевали под какую-то попсу, и меня становилось все меньше. Другие люди тоже исчезали, превращаясь в сгустки электрического света. Частица меня, оторвавшись от беседы за столиком, блуждала среди них светлячком-невидимкой. Когда же Маша подняла переполох, светлячок некстати проявился и стал похож на забредшего на свет щеночка, который снует, восторженно принюхиваясь, меж танцующих ног. И вдруг этот щеночек замер, потому что кое-кто заметил ее. Я же насупилась и уронила в тарелку нос. Но Гиви не дал промах: ухватил ритм попсы, не сходя со стула, т. к. придерживал меня за плечи и подсыпал мне, словно перец, в самое нутро. Мы нырнули в поток пульсирующих теней и поплыли, как две селедки. Слипшись, мы болтали о чем-то. Потом Гиви сменил Гурам, который спросил, массируя изящными губами пространство возле уха, да так, что оно стало похоже на танцплощадку, да, так вот, он спросил, не жила ли я раньше в Сабуртало [1] Район в центре Тбилиси. . Я сказала, что нет. С легкой досадой я уточнила, что прожила всю жизнь в Глдани [2] Окраинный район Тбилиси. , в семье отца своего, электрика. На что Гурам миролюбиво заметил, что спросил он только потому, что сам он сабурталинский, а в Глдани перебрался в прошлом месяце, так как пришлось продать квартиру в центре, чтобы оплатить лечение матери. Потом он заметил вскользь, что Гиви — замечательный товарищ, они знают друг друга с детства, и Гиви всегда был примером отзывчивости. Эти слова его потонули в шуме переполоха за нашим столиком, с которым я не теряла внутренней связи, помня о том, что там Маша. Маша же и Гиви стояли друг против друга как два повздоривших картежника. Другой же парочки — молчаливого Мамуки и странной девушки Софико, глядевшей всю дорогу в мой профиль немигающими глазами — нигде поблизости не было.

Я вернулась к столику, и Маша выдала, сердито вцепившись в меня взглядом:

— Отойдем на минуточку, нужно поговорить. А вы, Гиви, пожалуйста, не вмешивайтесь.

— Я и не думаю. Уверяю вас, она ни при чем. Но как знаете.

Мы нашли дамский туалет, так как в остальных местах было яблоку негде упасть, заперлись и на мое удивленное: "О чем базар?" Маша сказала, как одернула, закипая все сильнее:

— Это правда — то, что говорит этот Гиви?

— Что — правда?

— Вы сговорились с ним, да? Ты знаешь, о чем он меня просил? Чтобы я позвонила сейчас твоим родителям и сказала, будто ты у меня дома и останешься там ночевать, потому что у тебя проблемы. Выходит, ты заманила меня сюда, чтобы использовать?

— Да что с тобой, Маша? Неужто ты поверила мужикам, — они же просто удочку закидывают. Да я за тебя, Машка ты моя!.. Знаешь что, бежим отсюда.

— Послушай, Ксена, а вдруг…

— Ничего не вдруг — я тебе с самого начала обещала.

Ребята, конечно, заметили, как нас сносит к выходу. Гиви кинулся следом, тоже попросил разговорчик тет-а-тет, и я ему честно оставила свой телефон — пусть себе названивает в квартиру Бори Кузнецова. Потом мы с Машей перешли, держась за руки, дорогу и пристроились на автобусной остановке. И Маша, придвинувшись вплотную, выдохнула прямо в лицо своим безалкогольным дыханьем: "Ну что, пошли домой?" А меня некстати покачнуло. И мужик, стоявший рядом, ухмыльнулся. И я, быстро взглянув в его поганую рожу, выругалась. Маша же, не видя тонкостей, знай себе несет разные слова и среди них некстати такое:

— Хватит всех обманывать — родителей, меня, этих несносных парней. Закруглились? А теперь уходим.

— А что, если нам правда пойти к тебе, а моим позвонить и сказать…

— Нет, я не буду никого обманывать. Не могу и не буду.

— Не можешь обманывать? — подумала я мрачно, стараясь изо всех сил отодвинуться от своей спутницы, чтобы не задеть ее при возможном падении. — Ну и флаг тебе в руки. Отвернись душой в сторону, а я чего-нибудь придумаю.

— Маша, а вон и отец…

— Где?

Тормознув маршрутку, я влетела в нее пулей и — мое вам почтение! Расчет оказался верный: Маша не стала поднимать шум.