Наталья Гвелесиани: Уходящие тихо

Может, я пластилиновая. Или ватная. Или вообще никакая. А только руки-ноги мои задвигались как неродные в такт Лейтенанту Сергею — очень уж забавным он мне показался.

Красное солнце подрагивало в угольно-пыльном небе. Приплясывая, мы с лейтенантом не смотрели друг на друга. Задрав к солнцу голову и прищурив один глаз, лейтенант рассказывал про свою путь-дорожку. Искорка эта оторвалась не на шутку и держала путь далече. Первое его путешествие состоялось прошлым летом, когда лейтенант Сергей прорвался сквозь астральные кордоны на планету Голока Врадаван, где, переодевшись в гопи, предавался вместе с другими пастушками трансцендентальному любовному служению Господу Кришне. К сожалению, ему пришлось вскоре покинуть это благодатное место, так как непрошеные космические хиппи платят за простой собственным весом — чем больше такой гость задерживается в одном месте, тем меньше его становится. В конце концов настает момент, когда масса его покоя становится равна нулю, и вечный путешественник превращается, должно быть, в светоносную частицу. Да. Но пока лейтенант Сергей Антилисов не набрал надлежащих оборотов и обретается в основном на околоземных орбитах. Вот думает еще превратиться в ворону и поглядеть на город с веток платана где-нибудь в старом парке. А надоест, так уйдет в микромир, пристроившись электроном к ядрышку какого-нибудь огурца. Все дело в точке сборки, обусловленной запасами энергий. Может девушка поможет обнищавшему страннику куда-нибудь передвинуться? Да. Честно.

Я никогда не любила фантастику, а уж от мистики нас батюшки в церкви отваживали всем миром. Поэтому путешествия Лейтенанта Сергея показались мне скучными. Но был он, как и я, сиротинушка горемычная, и мне захотелось подарить ему на прощание что-нибудь свое.

Я подступила к нему и быстро поцеловала в губы — они были холодные, сухие и синие. А глаза до этого были какие-то утонувшие, а теперь они выплыли и тоже оказались синие. Испуганными птичками они оказались. Ведь птички — это теплая боль. Хотели они мне что-то пропеть, чуяла всем сердцем, хотели. Но не смогли. И канули, ударившись о свое стеклянное небо, обратно. А Лейтенант Сергей, отвернувшись, побрел прочь, но не танцующей походкой, а ровно, размеренно, как ходит по земле хозяин. Да и взаправду, наверное, хозяин: он, должно быть, жил на пустыре.

Не знаю, что со мной сталось, откуда силушки взялись да желания, а только воздух посинел, красное солнце пожелтело, а рухлядь вдали обратилась в белые корпуса на фоне очерченных гор.

И понеслась я ловить свою искорку.

Пересаживаясь с маршрутки на маршрутку, стреляя в промежутках сигареты, чтобы комкать их затем от нетерпения.

Если бы я не поддерживала Божий ориентир на безмолвие, клянусь, я бы рассказывала прохожим анекдоты! И только когда добралась до знакомого корпуса на окраине Варкетили, последние сто метров по асфальту, где только что проехал грузовик, подняв клубы пыли, оказались неподъемными.

Я застыла на обочине, как вкопанная. Навстречу, плавно вышедши из подъезда, шли, собирая пыль на одежду, три лучших на Земле человека: Таня, Марина и Майя.

— Здравствуйте, девчонки! — сказала я привычным голосом, когда мы все обнялись. — Ой, блин, заговорила! Простите меня, а?

И тогда белое солнце обрушилось на меня.

Я сейчас кушаю. Сидя у тумбочки, где молитвенник и тетрадь, куда я записываю свою жизнь. Все-таки мама моя знает, что нужно человеку для счастья: на салфетке — банка с огурцами. Жареная картошка и кетчуп, перемешанный с майонезом. Вы еще не пробовали мой фирменный соус из кетчупа и майонеза в равных частях?

Я, пожалуй, пробуду в больнице еще недельку, все равно лечение оплачивает бывшая папина работа. Доктор, выслушав меня в первый день, сказал? "Авангард в башке!" и выставил сразу два диагноза: неврастения и сотрясение мозга.

Про запой я умолчала, чтобы не срамить семью.

Были у меня девочки. Марина сказала: "Ну, Ксения, уболтала ты смерть! Разрубила наш общий кармический узел. Понимаешь, это трудно объяснить логически, но все мы должны были оказаться под колесами судьбы — сегодня ли, завтра… А ты оттянула это на себя. И мы теперь свободны от этого снежного кома. Спасибо тебе. Но больше себя не грузи. Обещаешь?"

Наверное, у Марины тоже в голове авангард. Честно говоря, не думаю, что я могла столько натворить. И ежу понятно, что они с Майей видят то, чего нет.

Я вот что все думаю: то, чего нет, оно есть или его нет? Хотя доктор просил пока ни о чем не думать.