Алексей Семенов - Голые циники

Ричард долго ворочался, никто его не трогал… Потом решительно встал и стал набирать на мобильном телефоне сообщение для Вари:

«Привет, милая… Мы закончили… Я скоро прилечу… Скучаю… Очень-очень…»

Потом подумал: «Почему, после всего, и „милая“? С чего она мне „милая“? Сука она… Всего меня сожрала изнутри… Уродка… Как скучаю по ней. Но нельзя… Нужно написать сухо… Чтоб поняла свою ошибку и просила прощения. Долго… И я, может быть, прощу»…

Стер текст и переписал:

«Здравствуй, Варь. Ты как? У нас все хорошо прошло. Скоро вернусь…»

— С какого перепуга «ТЫ КАК?» Почему я проявляю слабость? Будет думать, что разрешаю ей колоться и проявляю заботу «ты как? Укололась, чтоб ломки не было?» На хер ее, надо написать просто, так, чтобы не подумала, что она мне нужна. Чтоб подумала, что не нужна. Что пишу, потому что… Почему же пишу тогда?.. Блядь… Надо мало написать. Надо нахамить, вот… Надо нахамить:

«Привет, сука! Живая еще?! И у меня все хорошо. Скоро прилечу. Если надо денег на новую дозу — позвони».

— Да, вроде подойдет. Так лучше… Так лучше.

Ричард нажал клавишу «отправить» и поднял голову. Вся команда стояла вокруг. Все это время все свои мысли он говорил громко, на весь пляж. Горров протянул ему полбутылки водки.

— Нет, все нормально, — Рич встал, потирая руки, — идемте, я вас на скутерах надеру. Чур, я плачу. Все-таки хороший проект мы замутили.

Рич побежал в воду. Ребята переглянулись и тоже поломились за ним, на ходу крича: «Victory! Victory!!!»

На топчане зазвонил телефон самым модным сигналом — голос Левитана говорил: «Говорит и показывает Москва. Работают все радиостанции Советского Союза». На экране был написан абонент «ОТЕЦ, БЛЯДЬ!»

— Ало, Варвара?!

— Бо-о-олее или ме-е-енее Варва-а-ара…

Варвара валялась на матрасе и докуривала второй косяк. Она твердо дала себе слово «постараться». Сегодня утром она купила марихуаны и решила перепрыгнуть на нее с тяжелого наркотика. Поэтому после героина пошел второй косяк.

— Ты меня слышишь?

— Имеющая у-уши тебя слышит. Че на-адо, маньяк?! И кто ты, ма-ни-ак?!

— Это Константин Эрнестович.

Варвара не особо понимала происходящее и повторяла нараспев:

— Э-это Конста-а-анти-и-ин… Это и-ммя моего ребе-е-нка… Я так его-о-о хотела назва-а-ать в честь ва-а-ас…

— Заткнись меня и слушай внимательно, я — отец Ричарда.

Варвара продолжала спокойно лежать на матрасе и спокойно повторять:

— Оте-е-ец… Ри-и-ичард… Он бы-ы-ыл отцо-о-ом мое-е-его ребе-енка…

Лицо совсем не изменилось, кроме слез, которые начали нервно катиться.

— Варвара, я сейчас приеду. Попробуй открыть дверь. Я очень прошу тебя. Попробуй сейчас открыть дверь… Хорошо?

— Да-а-а… Оте-ец Ри-и-ичарда-а-а.

Варвара повернулась на другой бок и крепко заснула.

Константин Эрнестович вызвал секретаря и дал две команды: свою машину и реанимационную.

— Жена не смогла, я сам пришел, — начал, входя волевым шагом в кабинет директора, Юрий Исаакович. — Барон старший.

Директор быстро встал и протянул руку. Барон сел на стул и, не отвечая рукопожатием, показал на директорское кресло.

— Сидите-сидите, не вставайте. Так в чем проблема у вас?

— Вы знаете, ваш сын подрался, и, вообще, он постоянно…

Юрий Исаакович перебил:

— …И, вообще, он постоянно борется за свои права. По крайней мере, так следует из историй, которые он мне рассказывает. А ему я верю больше, чем вам. Потому что у него мое воспитание, а не ваше. Так я слушаю продолжение…

— Он подрался со своим одноклассником.

— Потому что у вас хватило ума прочитать его сочинение на весь класс.

— Но это было лучшее сочинение!

Барон треснул по столу кулаком и сквозь зубы сказал:

— Извините… Извините, так какой же вы тогда педагог, если не видите, когда можете нанести вред. Вы что, директор школы, которая призвана наносить вред ученикам? Директор-вредитель?! Отвечайте!

— Да нет, конечно!

— Так как же вы не видите элементарного?! Кроме знаний, вы должны воспитывать человека. Качественного человека, прежде всего. Вы понимаете, почему вы не должны были читать это сочинение перед всем классом?!

Юрий Исаакович приподнялся на стуле и наклонился в сторону директора школы.

— Да понимаю, понимаю, успокойтесь вы!

— Теперь внимательнее, — Барон перешел на шепот, — это касается не только моего ребенка. Я каждый месяц буду обзванивать родителей учеников класса, и если хоть один из них расскажет мне, что учителя вашей школы не уважают их права, не ценят их свободу, пытаются давить своеволием, то я… лично я… лично вам… вырву яйца… Вы меня слышите?!