Алексей Калугин: Голем

– Следующая остановка «Тринадцатый микрорайон». Конечная.

Натужно проскрипела закрывающаяся дверь.

– Как конечная?

Косарев всполошенно схватился за поручень, приподнялся с сиденья и глянул по сторонам. В салоне автобуса он остался один.

Подхватив кейс, стоявший рядом на сиденье, Сергей кинулся к кабине водителя.

– Простите! – застучал он согнутым пальцем в закрытое окошко. – Вы сказали?..

Стекло отъехало в сторону:

– Чего?

– Вы сказали, что следующая остановка конечная?

– Точно, – кивнул шофер.

Сергею почему-то всегда было трудно общаться с человеком, лица которого он даже представить себе не мог. Голос у шофера был молодой, а вот лицо расплывалось в полумраке кабины, да еще и двоилось на стекле, через которое смотрел на него Косарев.

Автобус дернулся и поехал, медленно, как-то совсем уж неуверенно набирая скорость.

Сергей бросил взгляд в сторону закрытой двери.

За окнами стеной стояла ночная тьма. Если бы не желтоватые огни, вспыхивающие порой где-то вдали, можно было бы подумать, что автобус утонул в черничном киселе.

Сергей невольно поежился – неприятно даже представить себя пассажиром автобуса, тонущего в киселе. Да еще и едущего, как выяснилось, не в ту сторону.

– Простите, – снова склонился к окошку Косарев, – но мне сказали, что на этом автобусе я смогу доехать до вокзала.

– Точно сказали, – водитель даже не глянул на Сергея. – «Тринадцатый микрорайон» – это на самом деле кольцевая. Понимаешь? – Водитель поднял правую руку и пальцем нарисовал в воздухе круг. Как символ всеобъемлющей пустоты. – Я там разворачиваюсь и еду в обратную сторону. Как раз к вокзалу.

– Понимаю. – Косарев успокоился. – Это я как раз понимаю. Не понимаю, почему мне не посоветовали сразу сесть в автобус, идущий в обратную сторону?

– Потому что его нет, – ответил водитель. – Мой последний на линии. Во сколько у тебя поезд?

– В три двадцать одну, – безразлично, глядя в темноту за окном, произнес Сергей.

Главное он узнал, и продолжение беседы было ему уже не интересно.

– Московский, – сделал абсолютно правильный вывод водитель. – Успеешь. – Он посмотрел на часы. – Сейчас только половина первого.

– Успею, – согласился Косарев.

Он сел на сиденье прямо за кабиной водителя, поставил кейс к окну и приготовился ждать, когда, наконец, автобус доползет до Тринадцатого микрорайона, развернется и покатит обратно, в направлении вокзала.

Что это вообще за место такое, Тринадцатый микрорайон? И зачем туда ехать, если других пассажиров в автобусе все равно нет. Развернуться, что ли, негде?

Сергей приблизил лицо к темному стеклу и ладонями прикрыл с боков глаза от тусклого света в салоне. Нет, все равно ничего не было видно. Зато трясло и подбрасывало автобус так, будто ехал он не по асфальтовому шоссе, а по заброшенному проселку.

Интересно, сколько еще до этого Тринадцатого микрорайона? – подумал Сергей. Может быть, есть время вздремнуть? А то ведь целый день на ногах, пообедать толком не успел. Нужно только попросить водителя посигналить, когда к вокзалу подъезжать будет.

Внезапно автобус резко наклонился вперед. Движение его замедлилось. Мотор заревел вроде как с обидой даже, протащил как на волнах раскачивающуюся из стороны в сторону машину еще несколько метров и заглох.

Сергей одной рукой ухватился за ручку кейса, другой – за поручень. Он попытался подняться, но автобус начал заваливаться на левый борт, и Косарев снова упал на сиденье.

– Что случилось? – крикнул Сергей, в надежде, что водитель услышит.

– А черт его знает! – ответил тот.

Автобус снова качнуло из стороны в сторону.

– Мы стоим или?.. – Сергей умолк на середине фразы.

В самом деле, какое еще могло быть «или»?

Заскрипев, открылась передняя дверь.

Косарев бросился было к ней, но замер, увидев, что ступени заливает темно-коричневая жижа.

Из кабины высунулся водитель. Молодой парень, должно быть, ровесник Сергея.

– Ух ты! – только и сказал он, взглянув на то, что происходило в дверях.

Жижа между тем поднималась, заливая ступеньку за ступенькой.

Водитель выскочил из кабины, держа в одной руке сумку на ремне, вроде армейского планшета, в другой – джинсовую куртку. Ухватившись за поручень, он выглянул за дверь и смачно выругался.