Виктория Токарева - Ни с тобой, ни без тебя (сборник)

Анна понимала всех. Только вот ее никто не хотел понять. Все только пользуются, как нефтяной скважиной. Но с другой стороны, если скважина существует, то почему бы ею не пользоваться… Нет зрелища печальнее, чем пустая заброшенная скважина.

Это был вторник. Анна запомнила, потому что вторник – операционный день. Анна вернулась уставшая.

Аля сидела перед телевизором и смотрела мультик.

Анна поужинала и поднялась в спальню. Хотелось пораньше лечь, побыть одной, почитать.

В спальне все было как всегда. Кроме одного: на фотографии «сестры» к лицам великих княжон пририсованы усы. Это значило одно: Аля пробралась в спальню и хозяйничала здесь как хотела.

Анна спустилась вниз и попросила Марину подняться.

Марина поднялась, увидела, но не нашла в этом ничего особенного. Дети любопытны и любознательны. Так они познают мир.

У Анны горела голова. Поднялось давление. Затошнило. Она села на кровать и попросила лекарство.

– Ты чего? – удивилась Марина. – Из-за этого? Я сотру.

– Марина… – слабым голосом произнесла Анна. – Собери, пожалуйста, свою внучку и отвези ее домой. Чтобы ее здесь не было. Поняла?

Марина вышла из комнаты.

Алечка сидела перед включенным телевизором, как нашкодивший котенок.

– Говна такая… – напустилась Марина. – Чего ты лазишь? Чего ты все лазишь?

Алечка задергала губами, готовясь к плачу. Ее личико стало страдальческим. Марина не могла долго сердиться на внучку. А на Анну могла.

«Подумаешь, барыня сраная…» – думала Марина, собирая Алечкины вещички.

Если бы Марина могла, если бы было куда – она ушла бы сейчас вместе с Алечкой навсегда.

Марина собрала спортивную сумку и вышла из дома, держа Алечку за руку.

Путь был долог. Сначала пешком до шоссе. Потом на автобусе, всегда переполненном. Далее – на метро.

В метро Алечка заснула, прикорнув теплой головкой к бабушкиному плечу. Марина смотрела сверху на макушку. Волосы были настолько черными, что макушка казалась голубой. К горлу Марины подступала любовь. Она не понимала, как может Алечка кому-то не нравиться.

Сейчас приедет к Снежане и уложит ребенка спать. А утром поищет работу возле дома – все равно кем, хоть сторожихой. Хоть за копейки, но рядом с семьей.

Снежана открыла дверь.

В Марину вцепился едкий запах кошачьей мочи.

– Какая вонь, – хмуро сказала Марина вместо «здравствуйте».

Кошка по имени Сара проследовала из комнаты в кухню.

У кошки ото лба к подбородку шла белая полоса, деля мордочку на две неравные части, от этого кошачье лицо казалось асимметричным.

– Какая уродина, – отреагировала Марина.

– Почему уродина? – возразила Алечка. – Очень красивая… – Она кинулась к кошке и подняла ее за лапы, поцеловала в морду.

Было видно, что Алечка соскучилась по дому и с удовольствием вернулась. Маленьким людям везде хорошо. Они не видят большой разницы между бедностью и богатством. Они видят разницу между «весело» и «скучно».

На кухне ужинал Олег. Видимо, только что вернулся с работы. «Много работает», – отметила про себя Марина.

Олег не вышел поздороваться. Он задумчиво ел, делал вид, что все происходящее за дверью кухни не имеет к нему никакого отношения.

– Ты разденешься? – спросила Снежана.

Она не спросила: ты останешься? Об этом не могло быть и речи. Вопрос стоял так: ты разденешься или сразу уйдешь?..

– Я пойду домой, – ответила Марина. – Уже поздно.

Марина сначала произнесла, а потом уже поразилась слову «домой». Она привыкла к дому Анны и ощущала его своим. Она его прибирала, знала каждый уголок и закуток. Это был чистый, экологический, благородный дом, запах старого дерева и живые цветы на широких подоконниках.

Анна лежала и смотрела в потолок. Она рассчитывала на Марину, хотела прислониться к чужой, приблудшей душе. Но чужие – это чужие. Только свои могут подставить руки, потому что свои – это свои.

Может быть, вернуться в Москву? Жить с Ферапонтом? Заботиться о нем? Плохая семья лучше, чем никакой. Это установлено психологами.

Анна встала и набрала московскую квартиру. Услышала спокойный, интеллигентный голос Ферапонта:

– Да… Я слушаю.

– Это я, – произнесла Анна. – Как ты там?

– Ничего… – немножко удивленно проговорил Ферапонт.

– Что ты ешь?

– Сардельки.

– А первое?

– Кубики.

– Хочешь, я приеду, сготовлю что-нибудь, – предложила Анна.

– Да ну… Зачем? – грустно спросил Ферапонт.

Анна почувствовала в груди взмыв любви.