Виктория Токарева - Ни с тобой, ни без тебя (сборник)

Алла любила лежать на животе, подперев голову руками, и смотреть вниз. А внизу, в траве, шла бурная и напряженная жизнь, о которой она раньше не догадывалась. Мошки, букашки, муравьишки – все куда-то торопились по своим неотложным делам. Бабочки-однодневки прилетали сверху, чтобы успеть совокупиться и продолжить род. Один день для них, как целая жизнь для человека. Стрекотали кузнечики на эту же тему. Пели птицы – зазывали самку. Любовь и суета правили этим малым миром.

Алла никогда прежде не смотрела в землю и не видела этого малого мира. А ведь он есть. Вот он. Существует параллельно с нашей жизнью. Они нас не касаются, кроме комаров. А мы их касаемся. Можем наступить тяжелой ногой. Для них человеческая нога как бетонная плита.

Михайло привозил с базара землянику. Алла, прежде чем есть, опускала лицо в банку с ягодами, нюхала, вдыхала. О! Как пахнет земляника! Зачем Господь дал ягодам и фруктам такой аромат… Просто так ничего не бывает. Господь как бы говорил: это хорошо. Это надо обязательно съесть. А волчьим ягодам не дано никакого запаха. Значит, не ешь. Не надо.

А у сгнивших продуктов – отвратительный запах. Значит: не вздумай взять в рот. Плюнь. Выбрось.

Надо просто слушать природу. Она все расскажет.

А зачем такая красавица кошка Муська? Чтобы люди кормили и не обижали. Красоту невозможно пнуть ногой. Красота не надоедает.

Желтизна постепенно уходила. В пустыне появилось яркое пятно – оазис. Алле все больше нравилось жить. Просто жить, и больше ничего. Жизнь просачивалась через уши, глаза, через еду. Прежняя глухая депрессия постепенно таяла. Надвигался новый период: ВОЗРОЖДЕНИЕ. Как в Италии.

Приезжала Гузелька. Трындела о своих делах. Она работала в левом банке. В девяностые годы такие банки вспухали и лопались, как пузыри после дождя.

Алла слушала вполуха. Жизнь Гузельки напоминала стакан воды из-под крана, с ржавчиной и вредными примесями. А у Аллы – родниковая вода. Струя бьет прямо из-под земли. Некрасиво, но полезно. Экологически чисто.

Гузелька рассказала, что перезванивается с Франком. Он своей жизнью недоволен, но возвращаться не хочет. Типичная ситуация. Все недовольны, и все не хотят возвращаться.

Гузелька поделилась своей мечтой: родить от Франка мальчика. Получился бы татарин с евреем. Она назвала бы его Чингиз-Хаим.

– Так роди, – сказала Алла.

Гузелька смотрела перед собой. И Алла догадалась, что идея с Чингиз-Хаимом посещала ее давно, может, даже тогда, в Ялте. Но Алла стояла на пути. А теперь не стоит.

– Хочешь себе позволить – позволь, – вспомнила Алла.

– Кларка не хочет.

– А кто это? – не сообразила Алла.

– Его сестра. Он против сестры не пойдет.

Понятно. На пути стоит сестра. Ее не отодвинешь.

Чеховская ситуация. Чехов тоже не мог совместить свою жену Ольгу Книппер с сестрой Машей. Всех можно понять.

Михайло умел по шесть часов сидеть перед телевизором.

В прежние времена Алла опрокидывала на него ведра оскорблений. А теперь смотрела и думала: может быть, он прав? Лучше вот так сидеть и ничего не делать, чем взбивать коктейль из бесполезной деятельности. Тетка Галина всю жизнь колотилась, создавала единый могучий Советский Союз. Пришли неблагодарные потомки и в одночасье разрушили ее детище.

Так что лучше бы она вышивала подушки крестом.

А Чернобыльская АЭС. Тоже были задействованы большие умы. А чем кончилось? Убили Землю и людей. Возможно, поэтому заболел Славочка. Рвануло далеко, но прошли кислотные дожди… Может быть, не стоит торопить прогресс, не стоит загонять себя в ловушку. Так что сидит Михайло, уставившись в телевизор, как гусь. И пусть сидит.

Лень – это инстинкт самосохранения. Не исключено, что предки Михайлы так устали от крестьянских работ, вычерпав всю энергию рода, что потомкам остались крохи. И в результате – Михайло перед телевизором в трусах. Ноги кривые, лохматые. Неандертал.

Алла не выдерживала и напускалась на Михайлу по старой привычке.

– Если ты сейчас же не встанешь, я плесну под тебя кипяток.

– Лучше скажи «спасибо» за то, что я не отвез тебя в Видное, – беззлобно отбрехивался Михайло. – Сейчас бы плескала в другом месте.

Алла застывала на костылях, обдумывала сказанное. Потом произносила осознанно:

– Спасибо.

– Я без шуток, – уточнял Михайло.

– Так и я без шуток.

Какие там шутки. Она родилась второй раз. Впереди – большой кусок жизни. И не просто прозябание в песках, а именно – жизнь, какой ее задумал Бог.