Екатерина Завершнева - Высотка

Я тоже скуксилась, стала какая-то приземленная. Взять хотя бы дневничок. Помнится, начинала его с деклараций о том, что здесь не будет девчачьих соплей, а только мысли о судьбах человечества. Стартовала лихо — с обсуждения философских проблем теории относительности. Продержалась две страницы, потом сорвалась, пошли признания и прогулки при луне… Да хотя бы и так! А теперь о чем мы писать изволим? Оверлок, таз эмалированный, мюллеровский словарь.

Надо встряхнуться, вспомнить, что я кошка на веточке, которая гуляет сама по себе и презирает вареный минтай. Влюбиться в кого-нибудь, что ли? Да легко! За нами не заржавеет. Хуже того, это опять с нами приключилось, и мы снова в чуйствах.

Мы теперь симпатизируем А. К., правда, совсем платонически. Неудивительно, ведь А. К. это улучшенный Баев, настоящий полковник, немногословный, выдержанный, как коньяк «экстра олд». Сыну до папы — как до небес. Папа угощает меня щучьей икрой, бутербродики делает на поджаренном хлебе на ужин (не с утра же кормить — я сплю до обеда). Судака запекает — пальчики оближешь. Жену обожает — Аннушка то, Аннушка се, отдохни, я сам. Анна Марковна говорит, что его единственный мужской недостаток — это подледная рыбалка, на которой он заработал себе жесточайший бронхит. Кашляет и курит, курит и кашляет. По будням — браконьеры, по выходным — рыбалка. Видим его только вечером, а жаль.

Не надоело еще? Живешь, как растение подсолнух, интересы те же, что и в девятом классе — погода, юбочки, мальчики. Влюбляемся с полпинка, только пальчик покажи. И дневничок твой — бабская болтовня, и сама ты…

Решено. Для начала заявлю Баеву, чтобы забрал меня отседа. Но как заявить, если он пропал и не звонит? Или занять денег? Короче, любым способом в Москву — а там новая жизнь на новом посту. Заработаю, отдам, главное — уехать.

Что-то изменится, я это чувствую. Так зачем же откладывать на завтра?

Последнее воскресенье марта, посреди ночи десант прямо на голову. Свернулась клубочком, дрыхнет, лапой нос прикрыла; лечу, понимаешь, на крыльях любви, а она спит; почему не встретила, где цветочки? Подвинься хотя бы! Ух и растолстела ты на мамашкиных харчах, не узнать! Как я теперь тебя буду в поезд заталкивать?

Все, все складывается в нашу пользу, у тебя — комната в ГЗ, у меня — новый компаньон. Нашел мальчика, зовут Митька, Митяй. Хороший мальчик, годный, я с ним немного знаком по ВМК. Здоровый такой лоб, на вид медведь медведем, но башка варит — это что-то. Будем жить у него — Митькина жена очень кстати ушла к другому. Митьке одному в комнате тошно, итого он переезжает к Вану, а мы на диванчик. Представляешь, у него тоже диванчик, как у Самсона, везет же нам. И ВМКшная диаспора впридачу, будет тебе новый оазис. Короче, фигня это. Я зверски голоден и сейчас тебя съем.

Пойдем порыщем в холодильнике, там должно быть, отозвалась я спросонок.

Дурище ты. Неужели думаешь, мамашка меня не покормила? Охи-ахи, чайничек, первое-второе — а она и ухом не ведет. Ладно, спи. Недельку погостим — и домой. Есть у нас еще дома дела.

Неделя в аквариуме, две рыбки в комнате с эркером, за стеклом льется, разливается весна. Снаружи бурно, у нас тихо; вода с подогревом, каждое утро сверху сыплют корм; кто, чья рука — рыбки этого не знают, им все равно. Достали папин «Зенит», щелкали город, лужи, друг друга, Юлькиных зайцев; проявляли сразу же — в ванной, заставленной реактивами, стиральными порошками, тазиками; прихватывая прищепками за уголки, сушили на веревках; извели папины запасы фотобумаги, купили другую, стали резать на четвертушки, восьмушки, шестнадцатые, получалось множество маленьких осколков марта, весна в калейдоскопе, брызги, потеки, блики…

На несколько дней снова сделались близнецами, плавающими в одной амниотической вселенной — широко открытые глаза, рассеянный мартовский свет; дышать под водой, просеивая ресничками растворенный в ней кислород; слиться под одной оболочкой, перезимовать на глубине…

(Поначалу, наверное, так и было… Пытаюсь вспомнить и не могу — переболело. Реакция замещения прошла до конца, вещества отработаны, в зоне химической реакции только соль и вода).

Неделя, другая; проявляем, печатаем, в темноте только это; избегаем сложных ситуаций, вежливо расходимся в ванной, тебе больше не нужно? я закроюсь минут на десять? не обостряем, не смотрим в глаза — и ничего, ровным счетом ничего не происходит.

Я тебе неприятен? Что-то изменилось?