Анна Матвеева - Есть!

– В Вашингтон, – потупилась Катя. – На фестиваль.

«Такое не может быть подстроено, – убеждал себя П.Н., отсчитывая чаевые. – Это ж как надо было все рассчитать! И зачем ей? На работу хочет?»

Как все успешные люди, П.Н. подозревал судьбу и черта в каждодневных кознях. Но сейчас ему не хотелось убеждаться в собственной правоте – да ну ее в корягу.

– Однажды, – развлекательным тоном произнес директор телеканала «Есть!», – я долго не мог найти мотель рядом в Мэне и съехал к городку Джоппатаун. Я странный, не могу жить в заказанных гостиницах. Мне всегда нужно знать, что ночевать я буду в совершенно неожиданном месте…

…Катя слушала П.Н., улыбаясь всем лицом. Она слушала и слышала его – и одновременно, к счастью, слышала объявления о рейсах: иначе они пропустили бы самолет на Вашингтон.

Этим же рейсом в Вашингтон улетал мэр нашего города Андрей Алексеевич Рябчиков – он сидел в бизнес-классе, закинув руки за голову. Правая подмышка мэрского джемпера была сильно разорвана – Катя потом сказала, что Рябчиков, по всей видимости, специально надевает этот джемпер в путешествие. Чтобы горожане любили его и сочувствовали. П.Н. уселся позади дырявого мэра, пошушукался со стюардессой, и вскоре Катя сидела с ним рядом, блаженно развалившись в широком удобном кресле. Она как никто другой отлично чувствовала, что это такое – набирать высоту.

целиком отданная девушке с голосом, как земляничное мороженое

Обычные девушки завидуют чужой красоте, деньгам и успехам, но Ира Николаева была девушкой необычной. Например, больничный запах камфары или жгучий аромат мяты нравились ей больше всяких там цветочных благоуханий. Розовому цвету она предпочитала самый грязный оттенок хаки, современную музыку терпеть не могла, а заезженные временем голоса Дорис Дэй и Элвиса слушала по кругу. К нарядам Ира была равнодушна, косметикой пользоваться не желала и в зеркало смотрела без всякого энтузиазма. Главным козырем Иры Николаевой, которым она запросто могла сорвать банк, как уже много раз говорилось, был голос – нежный, сочный и прохладный, будто земляничное мороженое. С таким голосом прямая дорога в рекламу или секс по телефону, но Ира Николаева, опасаясь всего предсказуемого, нашла себя, как любят выражаться биографы-поденщики, на политическом поприще. Лет десять назад заманить девушку (или юношу) на это самое политическое поприще было практически невозможно – всех влекли иные идеалы. Одежда из коммерческих магазинов, счета в швейцарских банках и сникерсы. Но вот свершился разворот – и одетая в суровые манатки молодежь гурьбой спешит на баррикады. Видимо, для того чтобы в обществе – как бутондамуры на подростковых лицах – созрели готовые для политической борьбы граждане, требуется длительное время варки в буржуазном бульоне. Не случайно именно бывших советских людей так раздражают восторженные европейские коммунисты, а европейских левых – зажравшийся класс богачей, кормящих кошек кавьяром.

Ира Николаева ухватила самый хвостик советского строя – этот зверь сбежал через полгода после того, как она появилась на божий свет. Родители Иры, как она считала, были оголтелыми мещанами – папа, одержимый новыми машинами, будто бесами, и мама, с утра до вечера пестовавшая стареющее (по мнению Иры) и – уж точно – бренное тело в салонах красоты и других соляриях. Злоупотребление гостеприимством соляриев превращало маму в точную копию копченой курицы из магазина «Сириус».

Пожрать, поспать, похвалиться перед соседями, посмотреть телик, снова пожрать, поспать, пусть всегда будет солнце, так замыкается круг… Ира презирала обоих предков, и они в целом платили ей тем же – во всяком случае, понять дочурку, начисто лишенную интереса к материально-потребительскому миру, они и не умели, и не желали. Дочь цвета хаки была категорически равнодушна к маминым любимым шопингу и пилингу и водить прекрасные папины автомобили угрюмо отказывалась. Ногти у Иры были сгрызены, докуда их можно сгрызть в принципе. «Я так мечтала о девочке, – жаловалась своему косметологу Ирина мама, – а сейчас поняла, что лучше бы у нас родился мальчик».

Ира больше всего на свете боялась стать похожей на родителей и посвятить бесценные дни жизни болтовне, накопительству и жратве. Нет, вот уж только не жратве! Мать с отцом, наголодавшиеся в студенчестве, ходили за продуктами как в церковь – почтительно, с волнением шагали среди полок, заставленных деликатесами, сперва брали робко и аккуратно, а затем, на глазах дурея, сметали в корзину пакеты, коробки и мешки с продуктами. Бόльшая часть купленного, как справедливо считала Ира, была родителям не нужна, обращаться с продуктами они не умели и покупали бесконечный хавчик с жадным остервенением лишь для того, чтобы через день безо всякого сожаления отправить в мусорное ведро и папайю, и устриц, и вонючий сыр «рокфор». Ира думала о голодающих в Африке тощих детках, о вечно озабоченных едой азиатских бедняках – и презирала родителей еще сильнее и назло им ела только то, что покупала и готовила сама. Самые простые рецепты, недорогие и свежие продукты отечественного производства – и никаких отходов, ничего выброшенного, испорченного, лишнего!

Читать дальше