Джин Сэссон - Майада. Дочь Ирака

Кошмарная война продолжалась восемь лет. Так же как многие иракцы и иранцы, Майада и ее дети жили в страхе: когда иранские бомбардировщики пронизывали небеса Ирака, готовясь убить всех мирных жителей, они прятались под обеденным столом или за диваном. Эти ужасные воспоминания будут терзать ее, даже если она доживет до ста лет. Она никогда не забудет жуткие бомбежки и артиллерийский огонь, настолько сильные, что в Багдаде разнесся слух, будто иранцы заняли город. Майада крикнула напуганным детям, чтобы они прятались под кроватями, а сама бегала по дому, запирая двери и придвигая к окнам тяжелую мебель. В тот момент она верила, что победившие иранцы убьют ее и детей.

20 августа 1988 года война наконец закончилась. Измученные военными действиями Ирак и Иран приняли резолюцию № 598 Совета Безопасности ООН, призывавшую страны прекратить огонь. Иракцы были так счастливы заключению мира, что больше месяца праздновали и танцевали на улицах.

Они еще восстанавливали дома и дороги, как вдруг открылась вторая черная дверь, и Саддам послал войска в пустыню, чтобы они вторглись в крошечный соседний Кувейт. Нападение привело в ярость западных союзников. Они начали новую войну, и Майада была уверена, что вскоре Ирак зальют реки крови. Но вторая война быстро закончилась, потому что бомбы союзников разрушили военные объекты. Они редко попадали в дома мирных жителей. Она считала, что по сравнению с иранской войной эта — ерунда. Но даже после ее завершения каждые несколько месяцев возникали новые проблемы: на юге восставали шииты, а на севере — курды.

Майада представить не могла, что случится потом. Ее брак был фикцией, они с мужем развелись, и в разгаре войны и хаоса она осталась единственной защитницей двух детей. Она решила, что на улицах Багдада начались бои, и выбежала из дома, чтобы купить хлеба, яиц и воды. Но, к ее удивлению, войска союзников так и не вошли в Багдад. После этого последовал короткий период идиллического спокойствия. Он казался странным и чудесным — ведь всего за десять лет страна пережила две войны!

Спокойствие быстро сменилось отчаянием. За третьей черной дверью таились санкции ООН. Для Майады они имели более зловещие последствия, чем военные действия. Она каждый день обшаривала полки магазинов в поисках еды по разумной цене, чтобы прокормить двух растущих малышей. Это приносило ей ужасные мучения. Нет ничего ужаснее, чем смотреть в лица голодных детей, зная, что тебе нечего им предложить. Майада пришла в такое отчаяние, что продала наследственные драгоценности своей семьи, в том числе медаль турецкой бабушки Мелек, подаренную султаном. Майада отнесла древние карты и антикварные книги продавцам и выручила за них ничтожную часть настоящей цены.

Но еще не открылась четвертая черная дверь. Майада ощущала, как эта тень растет с первой минуты правления Саддама. За бесконечными войнами и жестокостью зловеще маячил внутренний аппарат социалистической партии Ирака — «Баас», тайная полиция, учрежденная Саддамом в 1968 году, когда Майаде было всего тринадцать лет. Полицейское государство росло вместе с ней, и когда Майада стала взрослой молодой девушкой, оно мучило иракцев, попадавших в Баладият или любую другую тюрьму, в то время как миллионы граждан страны шептали: «Аллах Йостур — Господи, спаси и сохрани нас!».

Лежа в темной камере, Майада ругала себя за то, что поверила в собственную безопасность. Большинство иракцев страшились того, что их в любое время могут обвинить в преступлениях, которых они не совершали, и у них не будет возможности объясниться или оправдаться.

Первая же ночь в Баладият помогла Майаде лучше разобраться в том, что творится в стране. Она пообещала себе, что если выйдет из тюрьмы, то останется здесь не дольше, чем нужно для того, чтобы собрать сумку и забрать детей. Она уедет из дома, оставит Ирак и никогда не вернется сюда, даже если ей придется сидеть на улицах Аммана и продавать сигареты, как это делала Самара.

Ее сокамерницы спали. Она услышала в коридоре шаги. Затем послышался звук открывающихся и закрывающихся дверей. Раздались тревожные голоса, и Майада подумала, что в тюрьме начался пожар. Она ожидала, что вскоре в маленькое отверстие в двери камеры просочатся клубы дыма. В четвертый раз за последние двенадцать часов она испугалась, что ее дни на земле сочтены. Но никаких признаков огня не было. Только Майада расслабилась, как вдруг услышала вопль, от которого у нее волосы встали дыбом. После первого вопля раздался второй, а потом и третий. Она поднялась на локтях.