Сергей Ведерников - Пятицарствие Авесты

С падением Гисхалы вся Галилея находилась во власти империи, и стало ясно, что начало войны было с треском проиграно восставшими из-за своей неорганизованности, а в Иудее оставалось лишь несколько крепостей, могущих сопротивляться, да Иерусалим, чья судьба будет сходна с судьбой Гамалы, если всё пойдёт тем же чередом; теперь, когда у них развязаны руки в Галилее, римляне двинутся на столицу. Спокойно восприняв это предположение, зилоты всё же решили немедленно перебраться в Иерусалим. Их, прибывших в столицу Иудеи через некоторое время, ушедшее на приобретение лошадей и дорогу, сикарий устроил предварительно в своём доме, препоручив заботам своих сыновей, радостно встретивших отца и соратников, с тем чтобы позднее найти более приемлемое индивидуальное жильё, а сам, изнемогая от нетерпения, вернулся в дом, где жил с Софией и дочерью.

Входная дверь в усадьбу была закрыта, и он не сразу попал во двор дома, а войдя, мгновенно очутился в жарких объятиях Софии, мокрый от её счастливых слёз, осыпаемый упрёками и причитаниями, то нежными, то требовательными.

Оторвавшись наконец от него, женщина подбежала к служанке, стоящей неподалёку с ребёнком на руках, и, взяв у неё дочку, поднесла к Марку.

— Смотри, какая она большая!

— Большая и красивая, как ты!

Он взял дочку на руки, и они направились в дом, а София, не умолкая, рассказывала о том, как они жили с дочкой, как ждали его возвращения, как им помогал Петр, вышедший навстречу Марку и обнявшийся с другом, а затем тактично отошедший в сторону.

Ожесточённый участием в тяжёлых событиях, происходивших в Гамале, сикарий отогревался душой около близких ему людей и гнал от себя мысли о том, что всё это может повториться здесь; однако ему невольно пришлось задуматься об этом позднее, ночью, когда счастливая София, положив голову ему на плечо, доверчиво рассказывала о том, что получила письмо от отца, жившего в Афинах и занимавшегося торговлей зерном и оливковым маслом, о чём Марку было известно уже давно, поскольку переписка была стабильной, хотя почта и передавалась с оказией. Из слов жены, он узнал, что её отец несказанно рад рождению внучки, и хотя раньше был недоволен тем, что дочь бросила прежнего мужа, выйдя за Марка, то теперь благословлял их обоих, требовал, чтобы они покинули Иерусалим, переехав в Грецию, боясь последствий той ситуации, что сложилась в Иудее.

А Иерусалим был встревожен. Кровавая трагедия Галилеи, падение Гамалы и сдача Гисхалы без боя были нервно восприняты обитателями столицы, где с новой силой обострились разногласия между сторонниками восстания и теми, кто был готов к повиновению. Вся знать открыто призывала народ сложить оружие, причём верховная выборная власть принадлежала ей в лице бывшего первосвященника Анны, делавшего вид, что он готовится к войне, ведя дело практически к поражению. Прибывший из Гисхалы отряд Иоанна находился в его подчинении, а сам Иоанн был в приближённых у Анны. Мириться с таким положением дел зилоты не могли, поскольку оставить всё как есть значило заранее обречь себя на поражение; уроки Галилеи — неспособность к объединению восставших, невозможность создать единую армию и, наконец, предательства должностных лиц и знати городов-крепостей — грозили повториться в Иерусалиме с ещё большей трагедией. Зилоты, прибывшие с Марком из Гамалы, потребовали созыва расширенного совета, где в категорической форме настаивали на принятии решительных мер для объединения защитников столицы под единым руководством и нейтрализации предательски настроенных должностных либо других, авторитетных по своему положению лиц; и такое решение было принято. Вслед за этим зилоты провели аресты горожан из партии приверженцев Рима, но и аресты, и содержание под стражей этих людей усилили волнения в городе, возбуждаемые их сторонниками и клиентами, а избранные ранее власти требовали освобождения арестованных, угрожая принять силовые меры против зилотов.

Получив, таким образом, официальное предупреждение от Анны, кананиты заняли храм, ставший неприступной крепостью, а трибунал, созданный советом, рассмотрел дела арестованных и признал их виновными в предательстве восстания, а также в том, что ими велись переговоры с Веспасианом и Агриппой за спиной народа, после чего они были казнены. Вслед за казнью саддукеев Иерусалим, словно замер на некоторое время; но простолюдины приветствовали зилотов, открыто выражая своё одобрение Авторитет Элеазара сына Симона, начальствующего над ними, сильно возрос благодаря происшедшим событиям и тому, что значительные ценности, сосредоточенные у зилотов, давали им возможность влиять на повседневную жизнь города помощью малоимущим и чеканкой собственных денег. Последней каплей терпения Анны оказались выборы первосвященника, проведённые зилотами по старым еврейским традициям среди священнического рода, между тем как начиная с Ирода Старшего, цари своей волей назначали на эту должность представителей нескольких саддукейских семей; и выбор пал теперь на простого каменщика.