Андрей Курков - Бикфордов мир

И опять под команду мужика собрал Харитонов вторые часы из двух деревянных кругляшей и двойной колбочки, только на этот раз всунул ему мужик семиминутную ложечку. После этого взял мужик у него часы и, перевернув, стал внимательно следить за сыпавшимся в нижнюю колбочку песком.

– Чистый! – довольно протянул он. – Ох и намучился ж я, пока его таким сделал! Сначала прокалить, потом просеять и промыть, а после снова на прокалку… Ну что, чернорабочий, нравится часы делать?!

Харитонов кивнул, с любопытством осматривая комнату, уставленную множеством песочных часов различных размеров.

– Ну тогда возьму тебя учеником!

Проработал там Харитонов до вечера и остался очень доволен этой спокойной серьезной работой. Нравилось ему поддевать хромированными разноминутными ложечками песок из жестяной коробки и, следя, чтоб он не рассыпался, осторожно опрокидывать в стеклянные двойные колбочки.

Он бы мог так работать и до утра, но мужик решительно остановил его, прикрыл жестяную коробку с песком мешковиной, а поверх положил доску. «Чтоб не отсыревал! – объяснил он. – А эти вот возьми за работу. Хорошо потрудился! – он вручил Харитонову им же сделанные часы. – Таких ни у кого нет. Вот посмотришь ночью на песок!» Харитонов поблагодарил мужика, тот в ответ самодовольно улыбнулся. «Завтра не опаздывай! – сказал он Харитонову напоследок. – До гудка выходи, иначе не поспеешь!»

Харитонов кивнул и вышел на порог, который уже успел покрыться наледью из-за того, что пар больше не выползал из коридора.

На улице было темно. Сжимая часы в руке, Василий заспешил домой. В какой-то момент бросив взгляд на свою руку, он заметил, что песок в часах светится, и это по неизвестной причине придало ему силы, и зашагал он в сторону дома еще быстрее.

Уже подходя к двери в парадное, обошел стоящий под домом открытый легковой автомобиль. Сердце почуяло что-то недоброе, и он сунул песочные часы в карман пальто. Бегом поднялся по скрипящей лестнице и вошел в квартиру.

Казалось, и не было у них столько вещей, чтобы, сваленные на пол, они образовали кучу, но сейчас весь пол комнаты был усеян тряпками, коробками, старой обувью и разворошенными газетами. На кушетке сидел коротко стриженный худощавый молодой человек и что-то записывал на листе бумаги бледной дрожащей рукой. За ним в углу комнаты, где раньше лежала пачка газет, стоял неподвижный спешенный всадник в белой форме с ружьем за плечом.

Евдокия сидела на кровати, уставившись в пол замутненным взглядом.

– Вы к кому? – не отрывая глаз от своей бумаги, спросил молодой человек, одетый в темно-синий плащ, явно недостаточно теплый для этой зимы.

– Я живу здесь, – выдохнул Харитонов, все еще ничего не понимая. – Я муж…

– А-а, ее муж, это хорошо, – безразлично протянул человек в синем плаще. – А я ее следователь. Что ж вы, муж, не уберегли-то ее?

Он наконец поднял голову и укоризненно уставился в глаза Харитонову.

– А что? – спросил Харитонов, сглотнув слюну.

– Вот подпишите протокол обыска, – следователь протянул ему лист бумаги и ручку.

Василий машинально подписал.

– И ты черкни тоже! – подозвал следователь человека в белой форме.

Тот медленно подошел, долго примерялся к ручке, потом поставил-таки какую-то закорючку.

– Увозим мы ее от вас, – следователь покачал головой, косясь на Харитонова. – Доигрались…

– Ой, да за что ж! – негромко зарыдала Евдокия, словно уже устала от рыданий и силы ее были на исходе.

– И вот еще подпишите! – подсунул следователь стоящему Харитонову бумажку поменьше. – Подписка о том, что вы на время следствия обязуетесь не выходить из своей квартиры. Понятно?

Харитонов подписал и эту бумажку.

– Ну все, до скорой встречи! – Следователь встал и кивнул человеку в белой форме.

Тот подошел к Евдокии, дернул ее за плечо, чтобы вставала.

Еще долго не уходил из ушей шум автомобиля, увезшего из дому жену. Горела лампочка, освещая мягким светом сваленные на полу вещи. Весь уют этой комнаты, поразивший когда-то Харитонова, исчез. Стены, обклеенные газетами, смотрели на него враждебно, как на чужака. Он присел на кушетку и тут же вскочил, вспомнив, что именно там сидел следователь.

Подошел к кровати и, накрыв ладонью тяжелый литой шар, увенчивавший ближнее ребро спинки, наклонился к окну, задернутому намерзшими узорами.

За окном было темно. Слышалось шелестящее движение снега.

Харитонов снял крючок, державший окно закрытым, и что было сил надавил на раму. Она скрипнула, подаваясь, и распахнулось окно. Ворвался с улицы мороз и, неожиданно ударив Харитонова, обжег ему лицо.