Петр Катериничев - Странник (Любовь и доблесть)

– На ту, что ты видел во сне?

Данилов скривился болезненно:

– Там была не сказка. Не бывает сказок, кончающихся так скверно и так жестоко. Там было «как в жизни». Прав гениальный сосед: реальность ничего не значит и ничего не стоит. И – пропадает, как пыль под дождем. Ведь дождь – это слезы, что льются при воспоминании о несбывшемся.

– Тогда тоже был дождь.

– Да. Был дождь. И запах жасмина.

– И еще была кошка. Она была ласкова, потому что ты добр к ней. И ты был восхитительно ласков со мной.

– А потом ты пропала. Остался скрежет тормозов, и я стоял один под дождем... Качнулась штора, и я в сутолоке квартирки пытался вытряхнуть души из двух манекенов и мчался по дороге, и был пожар и ночь... И снова я мчался, а утро наполнилось запахами пороховой гари... и вот мы вместе... И все это похоже на бред.

– Почему?

– Порой кажется, что нашей жизнью просто играют, забавляются... И эти забавники – балованны и жестоки. А порой – что жизнь состоит из случайностей – гнусных или счастливых, но больше – гнусных... Просто счастливые – дороже, и человек готов себя убедить, что они только в его жизни и играют роль...

– Многие вообще об этом не думают. Живут себе...

– Они живут не «себе», они «никому». Как повинность отбывают.

– А я знаю почему... – Глаза девушки были печальны и серьезны. – Им просто не хватает доблести любить.

Даша задумалась, склонив голову набок и смешно потирая переносицу:

– Знаешь, Данилов... Жизнь не может быть заговором. Я читала... Под «теорию заговора» ее подгоняют алкоголики в состоянии белой горячки, хронические шизофреники и авторы конспирологических романов.

– И еще – люди, которым обдумывать «теории заговора» положено по работе.

По службе. Не так?

– Так. Значит, часть из того, что произошло, – случайность, часть – закономерность.

– Вся беда, девочка, в том, что я не могу уловить причину закономерности.

– Но ты же сам говорил: деньги. И нефть. И власть. Это веские причины? У папы достаточно и первого, и второго, и третьего. Кого-то это не устраивает.

Вот и все. А нам... Нам нужно так или иначе связаться с папой. И все причины он найдет сам. Он умный... Как ты там сказал? Схема? Ну да: он умный схемник. Не обижайся, Данилов, ты тоже умный. Но очень добрый и очень... впечатлительный.

Тебя волнуют люди. Папа говорил так: когда занимаешься бизнесом, мысль о людях, как таковых, является непозволительной роскошью.

– Звучит фатально.

– Но ведь он прав.

– Наверное, да. К сожалению.

– А я и не утверждаю, что к счастью. Мне трудно, потому что я и жила в одной из клеточек расчерченной папой схемы. И пока... И пока не знаю, где буду жить после.

– Погоди, Даша... Видишь ли... Все в здешнем нефтяном и транзитном бизнесе – устоялось, устаканилось; все нувориши и олигархи если и могут поспорить, то лишь за крохотные крошки.

– Может быть, «крошки» не так малы, как тебе кажется?

– Они достаточны, чтобы «укатать» безвестного журналиста Данилова, но чтобы вызвать твое похищение и гнев Папы Рамзеса?.. Не могу себе представить.

Или...

– Или?

– Или что-то совсем неладно в Датском королевстве. Что-то я просмотрел.

– Ты разбираешься в бизнесе?

– Самую малость. Доллар с маркой не спутаю, а если глубже копануть... – Данилов закрыл глаза, помассировал веки, погрыз фильтр сигареты. – На златом крыльце сидели – царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной... А вот «кто есть кто» в этой колоде на самом деле... Пожалуй, поеду прокачусь по городку.

– Я одна не останусь! Я боюсь!

Данилов если и думал, то недолго.

– Собирайся. Но так, чтобы здесь не оставлять ничего, если вернуться не придется. А в комнате должно быть так, будто вышли погулять. Сделаешь?

– Конечно. Мы ведь пойдем налегке?

– Да.

С полчаса они крутились на машине по городку. День был тихий и благолепный. Олег остановился в центре, зашел в один из магазинчиков, вернулся через полчаса с маленьким ноутбуком под мышкой, запакованным в кожаный кейс.

– Поздравь с покупкой! Чудо техники, лежал в этом захолустье исключительно как выставочный экземпляр: уж очень дорог. И модем при нем. Продавец аж лучился, когда вручал мне сей мудреный агрегат.

– Ну и напрасно деньги тратил. В Княжинске у нас стоит такой, что сравнить не с чем.

– Так во дворцах испокон много всяких диковин...

– А вот и не во дворцах! У папы там есть самая обычная однокомнатная, в центре.

– И наверное, не одна!

– Такая – одна. Он там работает иногда. Кстати, про нее, кроме меня, никто и не знает.