Владислав Куликов - Совсем другая жизнь

Картинка вторая. Первый караул Ветрова. Приняли, отстояли. Через сутки сдаем. Андрей тогда еще не знал, что надо наводить в караульном помещении идеальный порядок, особенно если принимают старшекурсники (а для них все были старшекурсниками). Гранит зашел, дружески похлопал по плечу, а потом как задал жару!

«Блин, что это за дрова на полу валяются, — властным тоном спрашивал он, показывая носком сапога на спичку на полу. — Ноги сломать можно!» После этого Ветров два часа вылизывал кухню караулки чуть ли не языком. А еще до посинения пересчитывал вилки, ложки и всю ерунду, что была в описи помещения…

Картинка третья. Зима.

Ветров уже на втором курсе. Гранит, естественно, к тому времени уже почти год как выпустился.

Андрей валялся на армейской кровати поверх синего одеяла, посматривал на красные погоны, пришитые к ПШ (полушерстяному форменному обмундированию). И думал: на каком этапе система дала сбой?

Ведь всем ясно, что командир из него неважный. И в первую очередь это было ясно ему самому.

«Но ведь я буду-таки офицером, и сразу после выпуска дадут мне под ружье тридцать человек, три боевые машины (БМП или БТР), — размышлял Ветров. — Какой там Афганистан, да я их и без всякой войны угроблю! Почему же умные строгие дяди, что сидят в высоких штабах, допустили, чтобы я вот так лежал, развалясь, в казарме военного училища и ждал, пока лейтенантские звездочки упадут на мои погоны? В чем же ошибка системы, где она прокололась, почему пропустила меня через сито отбора?»

Уходить сам он не собирался. Отчислиться из училища в те времена было трудно. К тому же из курсантов, хоть с первого курса уходи, хоть с четвертого, — путь один: на два года в солдаты. Уйдешь, а что потом? Без образования, без профессии оказаться на гражданке? Идти в институт и еще пять лет грызть гранит пауки вместе с зеленой молодежью?

Нет уж, он не хотел терять столько времени. Тем более что ему нравилась военная форма, нравилось быть военным! И с каким удовольствием, будучи в отпуске (и уже в гражданском) он небрежно сообщал полузнакомым девчушкам: мол, учусь в ДВОКУ. («Как, вы разве не знаете? Это Дальневосточное высшее общевойсковое командное училище. Готовит офицеров для Группы советских войск в Германии. А вам уже говорили, что вы красивая? Как, разве я первый? Вы покорили мое сердце!»)

Времена были еще советские. К армии еще относились с уважением…

Из раздумий Андрея вывел старшина, который буквально вытащил из всех щелей в казарме еще с десяток таких же разгильдяев, как Ветров (так где же все-таки система дала сбой?), и приказал получать оружие.

Им выдали белые ремни. Вывели на улицу и приказали забираться в закрытый брезентом кузов грузовика. По дороге курсанты узнали: из Афганистана доставили труп лейтенанта — выпускника училища. Их везли на похороны в почетный караул.

На кладбище было холодно. Люди прятали лица в воротники и печально поглядывали на свежую могилу. И лишь с надгробной фотографии улыбался Гранит. Какие неожиданные встречи случаются порой…

— Я видел тебя в гробу, — произнес Ветров, глядя на Гранита, который выглядел очень живым.

— Что-о? — Крепкие пальцы крепче сжали горло журналиста, так что дышать стало почти невозможно…

— Серьезно, — с трудом прохрипел Андрей, — мы оба закончили ДВОКУ. Я был в почетном карауле, когда тебя хоронили.

— Что мелешь! — Один из мордоворотов отвесил подзатыльник, но Гранит осадил его.

— Погоди, — он внимательно посмотрел на Ветрова, — отпусти его.

Пальцы на горле разжались. Андрей сделал вздох. Е-мое, как же все-таки приятно дышать! Просто и свободно дышать. Полной грудью.

— Ты предупреждай в следующий раз, когда воскреснешь. — Ветров погладил ладонью свое горло. — Хоть чеснок прихвачу. Знаешь анекдот в тему: мой сосед, оказывается, вампир. Почему? А я ему осиновый кол в сердце загнал, он и умер…

Гранит не улыбнулся. Но в его глазах что-то изменилось. Они, кажется, потеплели…

— Да, — вздохнул он, — хорошие были времена. А ты, кажется, из восьмой роты?

— Да.

— Помню, помню. Давно был в училище?

— Пару лет как.

— Как там?

— Нормально. Но вольница полная. В увал (увольнение в город) каждый день пускают хоть с каждого курса.

Ветров посмотрел ему в глаза, ожидая, что будет дальше.

— Как в журналисты попал? — спросил Гранит уже другим, более человечным тоном.

— Случайно, — ответил Андрей. — Предложили — согласился.

— Верните ему пистолет.