Владислав Куликов - Совсем другая жизнь

Она потом видела солдат, которые в отличие от ее сына выбрали жизнь. Избитые, изнасилованные, исколотые наркотиками, они по приказу боевиков расстреливали своих товарищей. «Хорошо, что Родион не поступил так же», — думала Любовь Владимировна.

А после статьи Ветрова рядового Ильина посмертно из предателей переименовали в герои и наградили орденом Мужества. Маму вызвали на какое-то торжественное собрание, сказали: спасибо вам за сына. После этого, как водится, в больших кабинетах перестали интересоваться судьбой солдатской матери (там и раньше-то не особо тревожились). Пожалуй, единственной, кто отозвался на боль женщины, оказалась церковь. Священники помогли собрать деньги и выкупить квартиру Любови Владимировны, в которой она раньше жила вместе с сыном. Ту самую, что она заложила, разыскивая его.

А жить ей помогает помощь простых людей, не облеченных ни властью, ни полномочиями. Вот что написали ей, например, пограничники из мотоманевренной группы, в которой служил сын: «Вся граница Вас вспоминает каждый день. Вы для нас стали не только мамой своего сына, но и мамой всех пограничников отряда». После таких весточек у Любови Владимировны и появляются новые силы. Ведь любой человек по-настоящему живет до тех пор, пока кому-нибудь нужен.

Родион Ильин, который никогда не подозревал о существовании Ветрова, сыграл в судьбе журналиста важную роль. У корреспондента были не очень хорошие времена, когда он познакомился с Любовью Ильиной. Андрей недавно уволился из пограничных войск и только утверждался в серьезной большой газете. Но его статьи печатались редко. Строгие редакторы беспощадно резали их. И вообще, исчезни вдруг Ветров из газеты, отряд и не заметил бы потери бойца.

Но материал про маму солдата повесили на доску лучших публикаций дня. А когда Родиону дали орден посмертно, газета ликовала, открыв номер материалом Андрея. Впервые за время работы Ветрова в штате его статью опубликовали на первой полосе, ему выписали громадную премию. Его позиции в газете окрепли.

«Вот оно! Я вспомнил!» — радостно подумал человек. Ему показалось, что осталось чуть-чуть и он расскажет себе все про себя!

Но в следующую ночь он опять вернулся во сне в 1995 год.

Снова был 1995 год. Май. Война.

Внешне жизнь в Душанбе нисколько не изменилась. Война была очень далеко. О ней напоминал лишь стук молотков на лесопилках: инженерные роты сколачивали из свежих досок ящики, внутрь которых положат цинковые гробы.

Доски, в которые предстояло завернуть грязь и смерть войны, пахли горячо и сладко. Из глубины шел легкий аромат мха. А от уже сбитых ящиков поднимались теплые смоляные пары. И как-то не вязались спокойствие и душевность столярных работ с тем горем, что понесут эти ящики по городам и весям России…

Ветров увидел грузовик, пронесшийся по центральной улице Душанбе. В кузове лежали наваленные друг на друга ящики. Сердце сжалось: журналист прекрасно знал, что это были за ящики. И для чего их везли с такой скоростью.

Они были пустыми.

Пока пустыми.

Но раз их сколотили, загрузили, отправили, значит, было кому в них лежать. Соотношение тут строгое: один ящик, один труп. У нас ведь ничего не делают лишним — все под счет.

Ему стало больно и стыдно за то, что сидел в Душанбе и узнавал по радио о тех событиях, героем которых должен был стать!

В конце концов, он ведь офицер! Закончил командное военное училище. И пусть командир из него не очень, но ведь автомат в руках держать может!

В общем, Ветров пошел в редакцию, чтобы отпроситься в командировку.

Редактор приехал к обеду. Слегка навеселе. Созвав всех сотрудников, он достал пачку фотографий из стола.

— Смотрите, — он стал пускать по рукам карточки. — Это я в Кирках, Туркмения. Это на Курилах. А это Прибалтика. Мы пиво пьем. Хорошие там бары! Были…

Андрей заинтересовался снимком очень красивой девушки.

— Кто это такая? — спросил он у редактора.

— Любовница бывшая, — тот небрежно махнул рукой. — Влюбилась в меня, как кошка. Затрахала совсем. Еле отвязался…

Ветров взял поближе, чтобы рассмотреть. «Если они расстались с шефом, значит, она свободна, — мелькнула озорная мысль. — Может, адресочек спросить?»

Он перевернул фото, словно надеялся увидеть там номер телефончика, написанный губной помадой… Но там были всего лишь квадратики для индекса, нарисованная марка «20 лет полету Гагарина» и линейки со словами «куда», «кому»…