Владислав Куликов - Совсем другая жизнь

— Свежих статей давно не было. Вот есть старый очерк, кстати, про Таджикистан.

— «Солдаты называют ее мамой», — прочитал заголовок Неизвестный.

Подзаголовок гласил: «Ее сына Родиона Ильина записали в предатели, хотя он был героем».

«Я про это знаю», — подумал Неизвестный. Это было в мае 1995 года.

Кишлак Баравии недалеко от Ванча. Под ним пограничники выставили пост боевого охранения. Несли службу на нем пареньки из ММГ, прибывшей в Таджикистан из Воркуты несколько месяцев назад на усиление.

В двухстах метрах — у дороги — поставили КРП, контрольный пункт, вид пограничного наряда. Четыре солдата должны были проверять все проезжающие машины.

На асфальт они выкатили валуны, расположив их в шахматном порядке. Ставить шлагбаум не стали: не из чего было. А вырыть окопы или поставить какую-то будку (а лучше дот) не успели.

В то время когда боевики переходили вброд речку Ванч, чтобы напасть на заставу, в ущелье Пшихарв добивали колонну, а в Москве, в песочно-желтом здании на Лубянке, начальник главного штаба ФПС стоял, склонившись над картой, через Баравни проезжали три старенькие «шестерки».

Рядовой Родион Ильин, который был самым молодым в составе наряда и потому выполнял всю работу, махнул рукой, давая сигнал остановиться.

Машины затормозили. Из них вылезли генерал Усмон, иорданец Хаттаб, еще несколько боевиков.

— Чего тебе надо? — угрожающим тоном спросил один из боевиков.

— Ваши документы. — Родиону было очень страшно, но парень не выдал своего волнения.

— Я маму твою трахал. — Боевик махнул рукой. — Какие тебе документы-макументы? Ты знаешь, кого остановил? Сейчас хрен у меня сосать будешь!

Бандиты окружили солдатиков.

— Ваши документы, — твердым голосом повторил Родион.

— Твою мать, да пошел ты, — бросил генерал Усмон, садясь в машину и тут же что-то добавил на таджикском.

Четыре девятнадцатилетних паренька-пограничника даже опомниться не успели, как у них отобрали автоматы. Солдат избили, затолкали в машину и увезли на Ванч.

На посту спохватились лишь через несколько часов. Но шум решили не поднимать, понимая: сами виноваты.

Через три дня Любовь Ильина — мама Родиона — получила телеграмму: «Местонахождение вашего сына неизвестно…» А вскоре пришла еще одна весточка от пограничников: «Ваш сын самовольно оставил часть с оружием в руках. Если вам что-то станет о нем известно, сообщите». В это же время военная прокуратура возбудила против пропавших солдат уголовное дело по трем статьям. Все было просто и логично: пропали — значит, дезертиры.

Милиция заявилась к Любови Владимировне и провела демонстративный обыск, показывая, что ищут дезертира. Уходя, стражи порядка предупредили: «Как появится, сразу веди к нам, нечего беглецов укрывать». Любовь Владимировна проплакала всю ночь.

А Родиона и его товарищей в это время пытали боевики. Били. Посыпали раны солью. Закапывали по горло в землю. В перерывах между пытками предлагали девятнадцатилетним солдатикам перейти на свою сторону. Но поразительно — вчерашние «салаги» проявляли в плену невиданную стойкость. Ведь прекратить мучения было легко: стоило согласиться принять «истинную веру» и встать в ряды воинов ислама. Это только в кино просто делать выбор между предательством и смертью…

— Сними крестик с груди, стань нашим братом, — предлагали Родиону бородатые боевики.

Этот крестик Родик вылил сам и не расставался с ним никогда. За что парню нередко попадало от мамы — члена КПСС со стажем в четверть века.

Даже в плену Родик не снимал литой крестик с груди…

— Родик, Родичка, — плакала женщина над фотографией сына.

На следующий день она пошла обивать военные и государственные пороги.

— Поезжай в Таджикистан. Найди себе боевика, стань его любовницей, и он быстро поможет найти сына. — Вальяжный полковник из комиссии по розыску военнопленных, самодовольно улыбаясь, посмотрел на Любовь Ильину. — А за так кто будет искать, я, что ли? У меня по Чечне дел во скока!

Он провел ладонью по шее.

— Надо еще разобраться, как ваш сын попал в плен, — строго посмотрел на невысокую хрупкую женщину следователь военной прокуратуры. — Если в бессознательном состоянии — это одно дело, а если пошел своими ногами — это другое…

Она так ничего и не добилась от государственных мужей. А потому заложила свою квартиру и сама поехала разыскивать своего единственного ребенка в далекий Таджикистан.