Татьяна Шипошина - Звёзды, души и облака

Когда дети ушли, Татьяна села на стул возле моего маленького столика, и уже значительно тише сказала:

— Сделай что-нибудь, Наталья. Сделай что-нибудь.

— Что ж я сделаю?

— Ты же там ходить начала… в столовой нашей… Проверяешь, вроде…

Дело в том, что я совсем недавно стала кухню проверять. Как брать перестала, так и с проверкой смогла прийти.

Проверяю, как врачу положено. Закладку продуктов, выход готовой продукции. Раньше я это тоже делала, но совершенно формально. Зайду, улыбнусь, спрошу: «Как дела?». Спишу данные с меню-раскладки в свой бракеражный журнал. Это у меня журнал такой, где положено записывать результаты проб и их соответствие меню.

Потом пойду в комнату для администрации и поем. Вот и вся проверка. Никогда я с кухней не ссорилась.

А теперь…

По меню-раскладке — положено одно, а на столах у детей — стоит совсем другое. Например, котлеты. Положен выход сто двадцать граммов, а котлета весит восемьдесят. Да ещё и вкус! Больше напоминает хлебный мякиш, тушенный в бульоне, чем котлету. И всё прочее — примерно так же.

И что мне теперь делать со всем этим… Это только сказать легко, что я проверяю.

— Угу. Начала. Проверяю, — ответила я Татьяне. — Вот, бери эти порции, и пойдём к директору. Вместе. Пойдём, пойдём. Пусть видит всё, как есть…

Татьяна молчала. Потом она потёрла виски и сжала голову руками.

— Померь мне давление, что ли. Голова раскалывается. Я достала тонометр, закатала Татьяне рукав.

— Ворюги! — продолжала она. — Господи, какие ворюги… А к директору я не пойду. Уж извини меня, Наталья, но ты же знаешь… У меня семья… Наша директриса —' ни на что не посмотрит. Ни на заслуги, ни на возраст. Придерётся к чему-нибудь и уволит, на старости лет. А куда я пойду?

— Знаю, — сказала я. — Директор наша — всё может.

— Да они бы там, на кухне, не воровали бы так нагло, если бы она… директриса наша… не покрывала бы их… Кладовщица, Тамарка-то… уже так нос задрала, что с нами, воспитателями, и не здоровается. Ждёт, пока мы с ней первые здороваться начнём… Зато к директору — каждый день бегает, по десять раз.

— Сто пятьдесят на девяносто, — сказала я.

— Вот, повышается. От такой жизни…

— Повышается. Корвалола накапать? Или сразу адель-фана дать?

— Давай корвалол. Давай пока корвалол, а я приду через часок, и ты мне перемеряешь. Хорошо?

— Приходи.

Я накапала Татьяне её законные двадцать пять капель. Тарелки с пловом стояли на столе, взывая к небесам.

— Бери, Татьяна Васильевна, свои тарелки, — сказала я, — а я сейчас на обед пойду, и попробую сделать что-нибудь… Возьму, контрольное взвешивание сделаю. Пойдёшь в комиссию? Там же надо комиссионно проверку оформлять.

— Нет, Наталья, — Татьяна поджала губы и покачала головой. — Ты уж извини. Извини, ладно… Да и мои поели уже…

И она стала суетливо собирать тарелки, ставя одну на другую, прямо в плов днищами.

— Оставь одну, — сказала я. — Пойду я, всё-таки попробую до директрисы дойти.

Не ходи. Сегодня её нет, она в область уехала. А я — это всё так, в принципе… Ты не подумай…

А я и не думаю. Я и сама — не слепая.

Честно говоря, я испытала облегчение. От того, что нет директрисы. Объяснение откладывалось.

Хотя директриса наша, несомненно, в курсе всего происходящего. Она у нас — всегда всё знает. Даже невозможно предположить, кто ей все текущие новости… приносит. Чтобы не сказать — всё доносит. По-моему, у неё, как у всякого «приличного» начальника, имеются осведомители во всех службах.

Так вот и представляю себе ниточки, собирающиеся в её крепкий кулак. Да, похоже.

Наверно, только у нас, в медпункте, у неё нет осведомителей, потому что весь медпункт состоит из двух человек. Из врача, то есть из меня, и из санитарки, которой я доверяю, как самой себе.

Стычка наша с директором — неизбежна, и от этого на сердце тревожно. У директора, а, вернее, у директрисы нашей — крепкий характер… А я… Мне иногда кажется, что у меня — совсем характера нет.

Надо смотреть правде в глаза. Иногда — я просто боюсь нашу директрису…

Да её все у нас боятся. Воспитатели, учителя, обслуга… Вот и Татьяна. Всё, что угодно, только не объяснение с директором.

Татьяна забрала тарелки и ушла, а я двинулась на кухню, вслед за ней.

Обед заканчивался. В зале оставались два восьмых и девятый классы. Дети, в основном, уже съели свой суп и подходили к раздатке за пловом.

Дети шестого класса уже вышли из столовой, и только воспитатель шестого класса ещё крутилась около столов. Она сливала суп, оставшийся в кастрюльке для раздачи. Она сливала его себе в баночку. В другую баночку она складывала остатки плова.