Генри же, напротив, излучал здоровье и жизнерадостность. Кожа лица, избавившись от нездорового серого цвета, перестала напоминать обтянувшую скулы мембрану барабана. Глаза сияли, и даже мешки под глазами, похоже, по какой-то причине расстались со своим содержимым.
— А ты хорошо выглядишь, — постаралась произнести как можно небрежнее Грейс. — Как продвигается новая книга?
В глазах Генри сверкнули искорки удивления. Грейс мысленно выругалась: «Черт, мне же положено это знать». Опять она села в лужу; даже по ее меркам это рекорд. Они с Генри не проговорили и двух секунд.
Рот Генри растянулся в щедрой улыбке, открывая неровные зубы. Невольно Грейс подумала, насколько они смотрятся естественнее в сравнении с ровными рядами белых мраморных плит во рту Реда.
— Неплохо, — сказал Генри. — Можно даже сказать, хорошо.
Его брови взметнулись, словно чертик на ниточке, вверх и быстро спланировали вниз. Грейс отметила, что он чем-то возбужден.
Она кивнула, смущенная своей неосведомленностью, но при этом охваченная любопытством.
— Как она называется? Насколько я помню, ты хотел написать что-то совершенно новое?
Улыбка Генри стала еще шире.
— Я подарю тебе экземпляр. Она вот-вот выйдет в свет.
— Спасибо.
Грейс была удивлена тем, насколько быстро было издано очередное творение Генри Муна. Впрочем, она почти не слушала, что говорила ей Элли. «Цыгане из Твинки-бей» затмили все остальное.
— Генри, я так рада, что у тебя все в порядке.
Грейс произнесла это искренне, но ей самой показалось, что у нее получилось фальшиво. Она смущенно заломила руки.
Наступило неестественное молчание. Разумеется, Генри хочет поскорее уйти. Его ждут дела. Но он переминался с ноги на ногу и не уходил. Почему? Вовсе необязательно быть таким вежливым.
— Ты выглядишь ужасно, — наконец сказал Генри, вовсе не вежливо.
Грейс грустно усмехнулась:
— Спасибо. Я болела.
— Слышал, — сказал Генри.
Грейс удивленно уставилась на него. От кого слышал? И почему его это интересует?
— Так здорово снова встретиться с тобой, — сказал Генри.
Снова наступило молчание. Грейс обратила внимание, как у него вдруг осунулось лицо. Казалось, Генри нужно было высказаться, снять со своих плеч какой-то груз.
— Грейс! — вдруг с жаром произнес Генри.
Она почувствовала, как бешено заметалось у нее в груди сердце.
— Да?
— Грейс, я хотел спросить у тебя…
— Да? — едва слышно прошептала она.
— Грейс, у тебя случайно нет при себе однофунтовой монеты? Хочу купить покурить в автомате.
Что? Сквозь волну смутного разочарования, поднявшуюся со дна души, — в конце концов, а чего еще она ждала? — проступил вопрос, зачем Генри покупать сигареты в автомате, когда табачная компания, спонсор церемонии, разложила повсюду бесплатные пачки сигарет? Однако этот вопрос заслонили другие, более важные соображения.
— Однофунтовая монета! — рассмеявшись, воскликнула Грейс, причем ее голос прозвучал значительно пронзительнее и истеричнее, чем она хотела. — На них сейчас прямо какая-то мода!
— Что ты имеешь в виду? — каким-то странным тоном произнес Генри. — Кто еще… я хотел сказать, с чего ты так решила?
— Ну, на днях мне пришлось приложить на удивление много сил, чтобы заставить домработницу забрать монету, которую она почему-то оставила у меня на кухне. — Говоря это, Грейс поймала себя на том, что ее рассказ вряд ли заинтересует Генри. — А только что кто-то в толчее всунул мне в руку другую монету.
К ее удивлению, Генри вздохнул с облегчением.
— Вот как?
— Да, так что, если хочешь, я тебе ее сейчас дам.
Разжав кулак, Грейс продемонстрировала монету.
Генри склонился над ней, и по его лицу расплылось удовлетворение. Вдруг он испуганно отшатнулся назад.
— Нет, эту монету я взять не могу.
— Почему? — Грейс недоуменно вгляделась в металлический кружок, лежащий у нее на ладони. Монета показалась ей вполне невинной. Немного затертая, горячая, мокрая от пота, но и только. — И что в ней плохого?
Генри покачал головой:
— Ты хотела сказать, что в ней хорошего. Дорогая моя Грейс…
У нее по спине неожиданно пробежала сладостная дрожь. Его дорогая Грейс.
— …это очень редкая монета. Ты ни в коем случае не должна с ней расставаться. Никогда, — выразительно добавил Генри.
— Но это же совершенно обычная монета, разве не так? Таких в обращении миллионы. Миллиарды.
Генри покачал головой:
— Абсолютно неправильно. — Он помолчал. — Эта монета… э… отчеканена… э… с очень редкой матрицы тысяча девятьсот девяносто восьмого года… с двойным подбородком. Королева распорядилась… мм… изъять все такие монеты из обращения.
Читать дальше