Мария Бушуева - Отчий сад

Но она действительно умела сдерживать себя. И возле почтовых ящиков на втором этаже остановилась, решительно развернулась и, стуча каблуками, молниеносно сбежала по ступенькам, выскочила из подъезда, вырвалась из Митиного двора, похожего на колодец, и, перейдя бегом на другую сторону улицы, поймала такси. Дома, даже не переодевшись, только скинув туфли, она набрала номер своего директора.

— Николай Иванович, — срывающимся голосом выкрикнула она, — мне очень нужно с вами встретиться! Мне необходимо вас увидеть! Мне нужно сказать вам очень многое! — И услышав: приезжайте, — тут же договорилась с одинокой подружкой, работающей в том же клубе и неравнодушной к директору, чтобы та забрала из сада Майку и накормила ужином, снова выбежала на улицу и поймала машину. Адрес она выписала в отделе кадров давно. Что Митя, что Митя, она следила невидящим взглядом за пробегающим городским пейзажем, он будет вечно свободен и всегда нравиться женщинам, а у меня дети, я должна думать прежде всего о них, если бы кто note 200 Note200 204 знал, как мне плохо, как мне плохо, но я обязана позаботиться о детях.

Она дала водителю деньги и потребовала сдачу. Он посопротивлялся. Не таксист он, видите ли. А частник! Жулье! Расплодились жулики, разозлилась она. Наконец, водители зло ссыпал ей в ладонь серебрушки.

Район, где жил директор, сразу у станции метро, недавно построенной, понравился ей: дома кирпичные, полногабаритные, деревьев много, магазины. Она отыскала нужный дом — он стоял чуть в стороне от главного проспекта, но тоже кирпичный, добротный. Поднимаясь по каменным ступеням, она с острой болью вспомнила Митю и решила: дачу все равно она сожжет! Из принципа!

Директор в голубом спортивном костюме, открыл ей дверь.

Перешли через черное, подтаявшее будто шоссе, в теплую тень листвы и хвои, к домам поселка. Усатый пожилой мужчина с девочкой лет трех попался навстречу. Из магазина пахнуло хлебом. Поздоровались, обменялись парой привычных фраз. Промчалась легковушка, обдала пылью. Кваса не хочешь? Нет, забыла — я не люблю. А я хочу. Смотри, как постарел. Постарел. Крепись, геолог, держись, геолог! Говорят, он пьет. Как сапожник. Никогда не видела пьяного сапожника!

Вода из колонки была ледяной. Не простуди горло. Угу. Тень от листьев колыхалась на твоем лице, глаза то прятались в нее, то неожиданно ярко сверкали. Лесная дорожка вилась мимо дач, огибая поселок справа. Знаешь, что-то мне тяжело, душно, точно будет гроза. В ограде облупившегося синего дома чугунным маятником метался дог. Гроза? Может быть. Помнишь, именно в этом доме жила Светлана. Отец у нее был директор чего-то. Так нелепо погибла. Единственная дочь. Сколько ей было? Двадцать пять. Черный пес уже бежал вдоль забора, как бы сопровождая их. Бедный, он пережил свою хозяйку.

note 201 Note201 205 Да, да, сказал Митя. Ему внезапно вспомнилась та давняя ночь, кода он, соскочив с крыльца в лопухи и траву, наткнулся во мраке на сплетенные тела, узнав только Сергея. Не Светлана ли была с ним тогда?

— Кажется, у Сергея со Светланой был роман?

— У него со всеми здесь были романы.

— Но он спился, ты же видишь.

— Я часто думала об этом. Мне кажется, все оттого, что нет женщины сильной и умной, которая могла бы объединить всех нас, как бабушка Елена Андреевна когда-то. Ведь нравственность — женское дело.

— Или потому, что мы все жили у искусственного моря.

— Что? — Она не поняла его. Ограда печальной дачи осталась позади — и собака снова металась мрачным маятником. И все же очень душно. Смот ри-ка — сатанинский гриб! Сомни его, а то какой-нибудь ребенок, не понимая, может его сорвать. Красивый!

Но вот и наша дача. Только не наша теперь, сказала Наталья, а Томина и Сережина. Но Кирилл, добавила она, хороший парень, да? Возле леса, в рассохшемся доме, пробормотал Митя.

Они вошли в калитку, и странной нежилой тишиной дохнуло на них. Доски валялись во дворе, по золотистой поверхности одной из них, спотыкаясь, полз огромный черный жук. К покосившейся будке туалета, почти спрятанной в смородиновых кустах, тоже были прислонены доски. Один куст надломился. На узкой тропинке валялся молоток, в старой ванной, сонно уткнувшейся в высокие лопухи, зеленела вода, ржавая пила и старый футбольный мяч, кажется, лежали в траве всегда. Черная бабочка села на желтоватый край ванны.

— Сергей! — позвала Наталья. Никто не отозвался. Бабочка сложила крылья, застыв на краю, — и словно время остановилось — мертвая тишина. Митя поднялся на террасу, открыл дверь.