Мария Бушуева - Отчий сад

Но сказала как-то Лене: ты не понимаешь, кто такой Митя? Знаешь — сколько будут стоить его картины? Не знаешь, спроси у толковых людей. Леня послушался, взял одну Митину работку, Ритке подаренную, и отнес одному деловому человеку. Деловой жил в своем доме за большим забором — кирпичный дом, бронированная дверь, огромная собака, ну как в кино! Сначала показал мне какую-то рухлядь: буфет, этажерка и огромный стол, простой, говорит, ты человек, Леня, стоит это многие тысячи; и этажерка? А это не этажерка, а… В общем, гляди, объяснил, за одну такую завитушку на стуле отдал бы знающий человек несколько тысяч. Да ну? Вот тебе и ну. Коллекционер. Картины, книги, статуэточки всякие. Простой миллионер. Как начинал? Лучше не спрашивай, есть то, о чем интеллигентный человек не рассказывает. А я человек, несом ненно, интеллигентный, помнишь, как Остап Ибрагимович о себе написал: «од. ин. хол.», а?

Смеется! О чем интеллигентный человек не рассказывает! В советскую эпоху, дорогой, начинать было почти невозможно. Не будем вспоминать… Я вам картиночку принес, не Репин, конечно, а я Илью Ефимовича и не очень люблю, хотя ценю: Шагал мне по душе. Милый городок был Витебск? Наверное, я там не был. Деловой человек, Леня, должен быть всесторонне образованным. Учту. Понимаю, трудное детство. Девушки не любят. Картиночка-то каких времен? Да знакомый рисовал. Вот друг мой, директор магазина «Галантерея», — теперь его сын там приватизировать магазинчик собирается, знаешь, тот, что на углу Советской и Маркса, — так вот, отец его, мой друг, мировой старик, и деловой человек, и культурный. Даже в театре разбирается лучше всякого

note 118 Note118 122 искусствоведа. И доброй души. Болтают о нем чушь — а я его знаю тридцать лет. Эту-то вот, как ты ее обозвал, этажерочку, он мне просто подарил! Редко сейчас найдешь того, кто способен на такие подарки. Говоришь, знакомый? Вот, вы понимаете, будет она спрос иметь? Открыл, развернул, пристально глянул, сказал: будет со временем, а пока — четыреста, больше не дам. Ё-мое! четыреста. За эту мазню, ты говоришь, это наш двор там нарисован — и не узнаешь ведь! Черт-те что, все-таки эти коллекционеры народ чокнутый!

— Я же тебе говорила, — обрадовалась Ритка.

— А дом мне его понравился, вот как надо теперь жить! * * *

Над Митиной головой расцвел ореол. Правда, Митя и так отдавал Лене должное: тот был совсем не зол, гостеприимен, даже по-своему Мите сочувствовал. И тот сочувствовал Лене, так сказать, тоже по-своему. Свое глубокое отвращение к честному труду Леня, как ни странно, обнаруживал и в Мите: вставал тот когда хотел, ночью шлялся, раза два и к ним ночью забредал, служить отказывался — а живопись Леня трудом, конечно, не считал. Пока не посетил умного коллекционера. И Митя обладал Лёниной способностью заводить случайные знакомства в самых различных слоях: однажды он завалился с каким-то весьма сомнительным субъектом (сомнительным показался Лене любимый Митей сочинитель рассказа «Черта»), иногда вдруг появлялся в ресторане — на какие деньги, скажите пожалуйста? (Митя в месяц все-таки продавал одну-две работы.), а тут вообще Леню потряс: выяснилось, что один профессиональный шулер, с которым сам-то Леня познакомился у подпольного ростовщика, сейчас суетящегося насчет своей легализации: они на его дачке ели, пили и развлекались: парились в баньке, палили дружно по уткам, — и этот шулер Митю знает. Золотой души человек, сказал шулер. Малость антилихэнтный, но все равно — уважаю. Потрясно!

note 119 Note119 123 Митя любил вокзалы: влекли его типажи, и нравилось сладкое, охватывающее его там ощущение возможных перемен. Заметил как-то в период полного безденежья в зале ожидания молодого мужчину с узбекскими глазами, прячущего в карман карты. Подрулил — внезапно для себя. Сыграем? Скучаешь, что ли? Ее, сэр. Если шулер — даст сначала выиграть, а дальше… Что будет дальше, Митя не стал задумываться. Была у него такая особенность — он настолько погружался в ситуацию, что будто сам становился ею и начинал управлять событиями непроизвольно и точно, как своим телом. Пошли в гостиницу, здесь недалече, я — командировочный из Ухты. Тоже тоскую. Жду напарника. Должен прилететь, у не го всё.

Что «все», Митя из осторожности уточнять не стал. И колода, разумеется, у мужика крапленая. Можно было, конечно, пойти купить другую, но ясно было сразу

— в привокзальных палатках, где карты продавались, у восточноглазого был давний сговор с продавцами или, скорее, свой поставщик. Иначе быть не могло. Номер тоже в гости нице просто командировочный не возьмет: дорого.