Джоанна Кингслей - Лица

Жени изучила ее лицо и опустила взгляд на грудь. Она была небольшой, как у юной девушки.

Джейн Дарвин улыбнулась:

— Не это. Никаких присадок. Не хочу ничего постороннего в своем теле. Достаточно было стероидов. Думаю, неплохо выглядеть как манекенщица. Это значит, я смогу появляться без верха, если такая мода когда-нибудь вернется. Проблема, доктор, с моим носом.

Жени была согласна, но неосторожно спросила:

— А почему вы теперь хотите его изменить? Ведь такой нос у вас был всегда.

— Но сама я уже не та, что была. Когда я была мужчиной, я не любила своего тела и не задумывалась об его исправлении. Но теперь я женщина. Если мой нос будет тоньше, не таким мясистым здесь, на кончике, лицо покажется гармоничным.

— Да, — подтвердила Жени и взглянула на Чета Амора. — Я так понимаю, что вы это уже обсудили между собой?

Джейн кивнула.

— Да Чет меня поддерживает. Сколько себя помню, я всегда чувствовала себя девочкой, по ошибке втиснутой в мальчишеское тело. Конечно, я хочу угодить Чету, но не изменением внешности. В тридцать лет я наконец выгляжу сама собой.

— Я любил Джона, — вмешался Чет. — Я был против вначале, когда он решил изменить пол.

— А почему? — удивилась Жени.

Мужчина пожал плечами:

— Наверное, из эгоизма. Я хотел, чтобы он оставался таким, каким был, когда мы встретились — подростком, глядящим на меня снизу вверх и заставляющим почувствовать мою значимость. Я хотел, чтобы его «секрет» был чем-то таким, о чем знали только мы двое. И я думаю, что боялся этого. К врачу мы отправились вместе. Я понял, что его уязвимость нужна мне, чтобы защитить от моей собственной. Я любил Джона, — повторил он, но, быть может, Джейн я люблю еще сильнее, — он подмигнул своей спутнице и коснулся ее запястья кончиками пальцев.

— Будьте любезны, пройдите вот в эту дверь, — попросила пациентку Жени. — Я вас исследую, а потом направлю к медицинскому фотографу. На какой день вы хотите назначить операцию?

— На завтра! — хлопнула в ладоши Джейн.

Тень пробежала по лицу Жени. Она повела пациентку в осмотровой кабинет.

— Это невозможно. А что, если мы проведем операцию через две недели?

— Спасибо, доктор. Мне вас сам Бог послал.

Между консультациями Жени звонила по телефону — по поводу завтрашней утренней операции: в рентгеновскую лабораторию, анестезиологу, старшей сестре на этаже больного, ассистирующему хирургу; хотя и понимала, что звонки излишни, что она страхуется и перестраховывается, потому что тревожится сама.

Потом, пройдя в крыло клиники, где располагалось косметическое отделение, выслушала жалобы, вновь рассмотрела схемы, изучила истории болезней, ответила на вопросы. Затем провела послеоперационное обследование престарелой сценаристки которой была сделана подтяжка, осмотрела молодую певичку, которой уменьшила уши, придав им новую форму.

Вылепила, машинально подумала она, рассматривая подживающие швы.

— У вас все в порядке. Точно по плану, — сообщила она певичке.

Провожая пациента до дверей, Жени привиделось, как мимо промелькнул основатель клиники Макс Боннер. Прозванный «Ножом», Макс отказывал даже в консультации большинству из тех, кто приходил в кабинет Жени. Это он назвал крыло факультативной хирургии «мастерской по подгонке», когда она предложила открыть отделение, и крикнул ей, что он не «трахнутый механик». Позже, когда отделение было официально открыто, он издевательски окрестил его «храмом тщеславия». До мозга костей Макс был хирургом, но совсем не «скульптором». Пластическая хирургия для него означала лишь одно — восполнение недостающего. Его врагом, которого он пытался победить всю жизнь, было уродство. Если дух Макса здесь, подумала Жени, завтра он встанет со мной у стола.

Она покончила с одной на этот день консультацией, согласившись провести липэктомию бедер бывшей актрисе. В другое время она поставила бы условием такой операции предварительное похудение женщины, по крайней мере фунтов на тридцать, но это означало бы продление консультации, а Жени было необходимо вырваться наружу. В атмосфере кабинета она просто задыхалась.

Она покинула клинику внезапно — просто сказала сестре «до свидания», выскочила к своему «Феррари» и вдавила акселератор в пол машины. Обычно она не пользовалась привилегиями медицинского работника, но тем вечером понеслась по полуострову Монтерей, как будто за ней гнались Парки.

Промчавшись по подъездной дорожке, она рывком выключила двигатель, заставив машину протестующе захлебнуться, и ворвалась в дом, срывая на ходу одежду. Бросив все в спальне на стул, схватила купальный костюм и раздвинула стеклянную дверь, ведущую в бассейн. Круглый год подогретый до восьмидесяти двух градусов, бассейн был для нее необходимой экстравагантностью. По утрам или вечерам, а когда могла, и два раза в день, Жени плавала — энергичные гребки и мерный ритм тела позволяли мозгу расслабиться.