Юрий Гальперин - Мост через Лету

Инженер и номенклатурный работник согласились после очевидных сомнений. Они опустили актера на траву. Валентин стоял. Не вполне уверенно — нуждался в опоре, поддержке, — но стоял на ногах, покачиваясь, икая от холода, передергивая плечами в ознобе.

— Который час? — спросил он. — Где мы?

— Ищем такси, — объяснил Фомин. Валечка затих.

— Самое то. Скоро мосты разведут, а мне на Васильевский.

— Такси нужно.

Валечка кивнул. Казалось, все шло хорошо, складывалось ладно. Но актер вдруг дернулся — его повлекло в диссонанс.

— А коньяк? Коньяк не допили!

— Выпили, выпили, — успокоил Лешаков. — Ты же и выпил. Ничего им не оставил.

— Даже денег, — хмыкнул Фомин.

Валечка напрягся. Несамостоятельно шагая меж друзей, он судорожно напружинился и просипел укоризненным шепотом:

— Свинство… Свинство не платить в ресторанах. Мы там наели на сто рублей. Халява — это против принципа. Никому не желаю должать. У меня принцип.

Фомин разочарованно молчал.

— Некогда было, понимаешь, — оправдывался деликатный Лешаков.

Но Валечка оставался неумолим.

— Свинство!

— Нехорошо, — согласился Лешаков по инерции, но возвращаться на набережную не хотелось.

— Поздно, — сказал Фомин.

— Ничего, — возразил Валечка. — Заедем на такси, это по дороге. Порядочным человеком стать никогда не поздно, — закончил он патетически, смело шагнул и не споткнулся.

Друзья удрученно молчали.

Актер ощутил несогласие молчаливого большинства и выложил окончательный довод, ему хотелось вернуться в ресторан.

— Библия… Книга там осталась.

Номенклатурный работник обрадованно расстегнул портфель.

— Держи. Цела твоя Библия.

Обеими руками Валечка ухватил книгу. Но тяжесть фолианта нарушила неустойчивое равновесие актера, он пошатнулся и, наверное, упал, если бы не руки друзей.

— Подержи пока, — уступил он ношу сердобольному Лешакову. — Раз не платили за ужин, книга остается мне.

Инженер считал, что не стоит напоминать о подарке. Подарок обязывал, например, продолжать отношения. А инженер устал, он стремился домой, не желал отношений. И не хотелось ему читать. Он опасался толстых книг, слишком очевидное открывалось их назначение: морочить людям головы.

Медленно они продвигались через Александровский сад к собору, неосвещенная глыба которого густо отбрасывала тень на Адмиралтейский проспект, просторный и тихий в полночь. Трамваи уснули. Общественный туалет в бывшей часовне на краю сквера был заперт. На углу путники обнаружили ржавый кран для поливки улиц. Отвернуть не удалось. Но из крана сочилась вода, бежала по камню жидкой струйкой. Они напились и умыли актеру лицо, игнорируя протесты. Он побранился недолго, а потом поблагодарил — стало лучше. Дальше пошел сам. Лешаков нес за ним книгу. Рядом пыхтел номенклатурный работник с кожаным портфелем, набитым трудами основоположника новой религии.

На стоянке такси возле отеля «Астория» собралась толпа. Нетерпеливо ждали люди. Аномальное оживление места передалось путникам невольно. Они заспешили, заторопились, задвигались. Инженер жил неподалеку. За бульваром. Семь минут пешком. Он не нуждался в такси. Но и он ускорил шаг, ликвидируя отставание. Приятели не успели проститься.

— Народу что людей! — удивился актер.

— Ерунда, — буркнул Фомин, — сейчас устроим, — и начал нервно рыться в карманах, роняя на асфальт расческу, платок, авторучку.

Крохотное зеркало выскользнуло из неловких пальцев и раскололось на мостовой.

— Плохая примета, — отметил актер, — не к добру.

— Здесь! — номенклатурный работник радостно отыскал райкомовское удостоверение и талоны на такси. — Без очереди положено.

И он шагнул в толпу.

Свободных машин не предвиделось. Но подкатывали частники или такси с пассажирами, чтобы прихватить одного, двух попутчиков на подсадку. Люди ссорились, спорили, куда кому и кому раньше кого ехать. Таксисты через Неву везти не хотели — того и гляди разведут мосты. Очередь смешалась.

Среди вопиющего беспорядка номенклатурный работник размахивал служебной книжицей отчаянно и безуспешно. Граждане не обращали внимания. Не желали замечать. Теснили. Уверенность покидала его. И когда Фомина в очередной раз оттолкнули, он смутился, подобрал валявшийся на мостовой портфель с оборванной в сутолоке ручкой и стыдливо насупился.

— Кто так делает? — вмешался актер. — А еще организатор масс… Следуйте за мной!

Лешаков опомниться не успел, как Валечка ринулся в самую гущу. На ногах он держался нетвердо. Сомнут! — мелькнула мысль. Инженер кинулся, последовал за приятелем, краем глаза удивленно отметив: к стоянке осторожно подкрался медового цвета «москвич», из-за стекла выглянуло милое лицо Вероники. Лешаков приостановился, чтобы махнуть ей рукой.