Анатолий Иванов - Повитель

— Пуще места руки нагрел! — крикнула Марья Безрукова.

Тушков растерянно посмотрел в угол, где сидели Иван Бутылкин и Муса Амонжолов. Заискивающе улыбнулся растревоженному собранию и проговорил:

— Воля ваша, товарищи колхозники… Я, вы знаете, шофер, завсегда проживу. А насчет виляния и этого… фигурально выражаясь, нагретия места — это вы зря. Я работал…

— Знаем… ты скажи лучше, сколь штанов протер, сиднем сидя в конторе… — опять вскочила с места Марья Безрукова.

Старик Разинкин, выставив вперед острую бороденку, крикнул тонким фальцетом:

— Он экономный — штаны кожей обшил.

— Колхозной, — вставил Демьян Сухов.

— Да что толковать. Нового председателя надо… — неслось со всех сторон.

Тушков зачем-то перекладывал на столе с места на место обгрызенный карандашик и повторял беспрестанно:

— Воля ваша… воля ваша… А только собрание-то не отчетно-выборное… Опять же с районными властями не согласовано… Представителя нет.

— Согласуем задним числом. Не волнуйся насчет этого.

— Тише! Прошу слова!.. — это крикнул поднявшийся внезапно Бутылкин.

Раздались возгласы:

— Проверьте там, передние, — не пьяный он?

— Нет вроде… Ключи от кладовой не у него ведь…

— Ну, пусть тогда скажет…

Бутылкин пошарил глазами по залу, зло оглядел Марью Безрукову: тянули, мол, за язык тебя! — отыскал недавно приехавшего из госпиталя Григория Бородина, мрачно сидевшего у самого выхода, несколько секунд смотрел на него. Потом заговорил:

— Перво-наперво насчет кладовой, товарищи женщины… Был такой прискорбный факт. Чистосердечно и со всей колхозной искренностью сознаюсь… Пережил свой стыд, внес растрату наличными и уяснил окончательно… А насчет выпивки, — так ведь на свои кровные если, это уж соответственно полному праву, потому как с точки…

— Ты кончай свою предисловию, давай про суть, если есть она у тебя. Нечего время тянуть… — перебил его, стуча костылем, Демьян Сухов.

— Суть имеется. Колхоз мне тоже дорог, как вам всем, здесь сидящим… Егор Иваныч в самом деле не того… Трудно ему, не по плечу должность. Правильно, нового председателя надо, то есть лучшего. А кого? Одни бабы в колхозе.

— Так что с того, что бабы?! — метнулась посредине зала Марья Безрукова. — Так ведь я и говорю…

— Ты сидела бы лучше, бабка, — осадил ее Тушков, а Муса Амонжолов зашевелил широченными плечами, схватил ее за руку и потянул на место.

— Бабы, когда молчат, умнее, хе-хе, кажутся, — снова начал было Бутылкин, но Марья закричала, будто ее резали:

— Да отпусти ты, дьявол косоглазый, — и вырвалась из рук Амонжолова. Тот буркнул себе под нос:

— Не старуха — прямо черт…

— Бабы, говоришь, одни в колхозе. По многим деревням, слышно, баб командовать колхозами поставили. И ничего… не в пример нам живут…

Иван Бутылкин дважды воскликнул:

— Ты кого имеешь? Кого имеешь? Евдокию Веселову, что ли? Навроде, значит, царицы, что после мужа трон займет и корону наденет… — И добавил насмешливо: — Давайте, кому желательно. Командовать она любительница…

Евдокия Веселова, вскочив, в первое мгновение ничего не смогла сказать.

— Я… Ты… говори, да не заговаривайся! — возмущенно крикнула наконец Евдокия. — Эта корона не на голове у меня, а на плечах, в виде коромысла. Тяжело, а ношу ее, потому что надо…

— Шуточки Бутылкина полностью дурацкие и не к месту, — поддержал Веселову Демьян Сухов.

— Тут все собрание не к месту. Для ради чего, спрашивается, Тушкова менять?

— Да ведь нельзя нам больше с таким председателем!

Евдокия Веселова, оскорбленная и возмущенная выходкой Бутылкина, не успела еще сесть на место, как бывший кладовщик, не давая ей опомниться, боясь упустить время, закричал:

— А я что говорю — можно? Нельзя, конечно. Но Веселова отказалась сейчас… ввиду неподходящности. Она правильно сказала, по-честному: с коромыслом справляется, а с колхозом — где ж… А что же нам делать, что делать? — Бутылкин на какую-то секунду умолк, будто задумался, но тут же звонко хлопнул себя ладонью по лбу: — Ха, спрашиваю, что делать! Да вот же он, Бородин-то! Давайте Бородина изберем! Григория Петровича, значит.

— Правильно! — крикнул со своего места Амонжолов.

Колхозницы молчали, будто всех сразу охватило недоумение. И в тишине еще раз раздался неторопливый голос Амонжолова:

— Правильно, голова у Ваньки работает. Прямо черт!

— А чем не председатель? — закричал Бутылкин. — Фронтовик, знаем с детства…