Уильям Бойд - Нутро любого человека

Тесс Скабиус мертва. Утонула в Темзе, как рассказал мне — бессвязно — по телефону Питер. Она отправилась на прогулку, не вернулась вовремя к чаю, и Питер пошел вдоль реки, разыскивая ее. Увидел примерно в полумиле вниз по течению толпу, полицию, не торопясь подошел, — узнать, что случилось, — и обнаружил, что из воды только что вытащили Тесс. Она собирала цветы и поскользнулась на берегу. А плавать не умела. „Страшная, жуткая случайность“, — сказал он.

Какой дьявольский шок. Милая Тесс. Я снова думаю о наших краденых воскресеньях в Айслипе, о неистовой буре чувств, которая бушевала на той жесткой, влажной постели маленького домика. Я понимаю, что ты сделала для меня, Тесс. Случайность? Сомневаюсь. Думаю, она просто решила, что с нее довольно. Слава Богу, слава Христу, по крайней мере, мне хватило смелости предостеречь Питера, поговорить с ним о его блудливых случках. Я перемолвился с Фрейей, видевшей, как я расстроен, рассказал ей кое-что из нашей общей истории: про школьные испытания, про то, как Тесс отважно последовала за Питером в Оксфорд. Мне кажется, сказал я, что я был в ту пору немного влюблен в нее, ревновал ее к Питеру. Решил, что о нашем романе Фрейе лучше не знать.

Баттерси. Жаркий, душный день. Вместе с Фрейей прослушал по радио выступление премьер-министра, объявившего, что отныне мы находимся в состоянии войны с Германией. [109] 1 сентября Гитлер вторгся в Польшу. Британия предъявила ему ультиматум, согласно которому немецкие войска надлежало вывести оттуда к 11 утра 3 сентября. Гитлер не подчинился. Стелла ползает по полу кухни, попискивая и повизгивая, что свидетельствует у нее о сильнейшем, почти непереносимом удовольствии. Я обнял Фрейю, поцеловал ее в лоб. Не вступай в армию, прошептала она, умоляю тебя. Тут я рассказал ей о предложении Флеминга, и мы помолились о том, чтобы оно осталось в силе.

Позже я вышел один в наш садик, вгляделся в синее небо с несколькими плывущими по нему облаками. Влажно, тепло. Звонят церковные колокола. Я чувствую странное облегчение: как серьезно больной пациент, которому внезапно объявили диагноз: „Положение сложное, мистер Маунтстюарт, но отчаиваться не надо“. Подтверждение даже наихудшей новости странно прочищает мозги — по крайней мере, путь впереди становится ясным, и люди знают, что следует делать. И все же, стоя в этот теплый летний день посреди моего садика, я гадал, не кончится ли все тем, что трое Маунтстюартов канут в небытие, и чувствовал, как страх омывает меня, как ледяной водой.

Верный своему слову, Ян Флеминг связался с Логаном Маунтстюартом в первую же неделю войны и предложил ему работу в Отделе морской разведки. Эта прославленная разведывательная служба располагалась в стоящем неподалеку от Малл здании Адмиралтейства, и возглавлялась, в 1939-м, адмиралом Джоном Годфри (Флеминг состоял у него в помощниках). Маунтстюарт получил чин лейтенанта (специальный отдел) Добровольческого резерва Военно-морских сил Великобритании. Собственно в ОМР, он был придан отделу пропаганды и контролировал разведданные, поступавшие из Испании и Португалии, от него требовалась также разработка мероприятий, которые позволили бы обеспечить нейтралитет этих стран. Поначалу, он занимался всего лишь попытками разместить антигерманские статьи (способные произвести впечатление на испанцев и португальцев) в сколь возможно большем числе печатных изданий. Маунтстюарт предложил также разбрасывать листовки в главных городах этих стран: Лиссабоне, Опорто, Барселоне и Мадриде. ОМР ему нравился: то было спокойное, отчасти разболтанное, но гордившееся своей эффективностью учреждение. К тому же, он полагал что ему очень идет синяя морская форма (сшитая на заказ у „Берна и Милнера“) с волнообразными золотыми нашивками на обшлагах.

Фрейя и Стелла поначалу перебрались в Чешир, к Девереллам, однако, поскольку ожидавшиеся массированные бомбардировки Лондона так и не воплотились в реальность, в начале 1940 года обе вернулись домой. Питер Скабиус вступил добровольцем во Вспомогательную пожарную бригаду. Бен Липинг в 1939-м покинул вместе с семьей Париж и открыл маленькую галерею (по-прежнему называвшуюся „Братья Липинг“) на Дюк-стрит, неподалеку от Сент-Джеймского дворца. Во время войны вести дневник государственным служащим и офицерам запрещалось. ЛМС, по-видимому, знал об этом, и потому повествование его зачастую надолго прерывалось, — пока с ним не происходило что-либо, представляющее подлинный интерес.