Эрик Сигал - Однокурсники

Но по мере того, как длится этот искусственный праздник с аттракционами, я все чаще и чаще задаю себе вопрос: почему никто особенно не радуется?

И я пришел к заключению, которое нахожу очень глубоким. Наш курс на самом деле не является единым курсом. Я хочу сказать, нас ничто не связывает — ни братские, ни какие-то другие отношения, которые должны были бы сплотить всех, будь мы дружны.

На самом деле время, которое мы сейчас проводим, можно считать неким перемирием. Прекращением огня между боями за славу и власть. И через какие-то два дня пальба опять возобновится.

Несмотря на то что в начале последней недели перед днем выпуска то и дело лил дождь, в четверг 12 июня 1958 года — не иначе как благодаря гарвардским связям где-то на самом верху, в небесной канцелярии — выдалась теплая и солнечная погода, идеально подходящая для триста двадцать второй по счету торжественной церемонии вручения дипломов Гарвардского университета.

На всех участниках церемонии были соответствующие костюмы: взятые напрокат черные шапочки и мантии на выпускниках и ярко-розовые — на докторантах. А открывал все действие всадник, который выехал верхом на коне, в одеянии шерифа графства Мидлсекс восемнадцатого века.

Выпускники 1958 года, ведомые Джейсоном Гилбертом и еще двумя другими маршалами, чинно прошли через Гарвардский двор вокруг университетского Холла и заполнили широкое пространство между Мемориальной церковью и библиотекой Вайденера. Каждый год здесь на несколько часов вырастает лес из составленных рядами деревянных скамеек, и это место как по волшебству превращается в театр, которому, оказывается, уже триста лет.

По традиции, сложившейся за эти три столетия, торжественная церемония открывалась речью, произносимой на латыни — языке, который знали человек шестнадцать, а остальные делали вид, будто все понимают.

В этом году оратором, которого двумя неделями раньше избрала кафедра классической филологии, стал Теодор Ламброс из Кембриджа, штат Массачусетс. Его речь называлась «De optimo genere felicitatis» — «О наивысшей форме счастья».

В задачу человека, произносящего приветственную речь, как следует из этого определения, входило приветствовать всех официальных лиц и высоких гостей в строгом иерархическом порядке. Сначала ректора Пьюси, а потом уже губернатора штата Массачусетс, деканов факультетов, пасторов и так далее.

Но вся толпа обычно ждет традиционного приветствия, обращенного к девушкам Рэдклиффа (очередь до них, конечно, доходит в самом конце):

Двадцать тысяч пар рук зааплодировали. Но никто не хлопал сильнее, чем члены семьи Ламброс, которых переполняла гордость.

После всех приветствий оратор должен произнести краткое назидание. И Тед в своем послании подчеркнул, что для него наивысшей формой счастья было обнаружить существование истинной, бескорыстной дружбы между людьми.

Почти сразу после этого ректор Пьюси призвал весь выпуск 1958 года встать, а его представителей подняться на ступени Мемориальной церкви, чтобы вступить в «товарищество образованных людей».

Первый маршал Джейсон Гилберт подошел к подиуму и принял в руки символический диплом за всех выпускников.

Отец Гилберта, сидевший недалеко от сцены в секторе, выделенном для родственников тех, кто участвует в церемонии, услышал, как чей-то женский голос воскликнул: «Ну чем не герой какого-нибудь романа Скотта Фицджеральда!»

Мистер Гилберт обернулся предупредить жену, чтобы она не говорила так громко. Но, посмотрев на нее, он понял, что Бетси плачет, а комплимент его сыну вслух произнесла совсем другая женщина, сидевшая в этом же ряду. Тогда он улыбнулся и подумал: «Я самый гордый отец во всем этом чертовом месте».

Конечно, это было совсем не так. Здесь находилось более тысячи отцов, сыновья которых были выпускниками 1958 года, и каждый из них пребывал на вершине счастья, испытывая законное чувство гордости.

Четыре года назад в Гарвард поступило 1162 молодых человека из выпуска 1958 года. Сегодня 1031 из них получили дипломы. Чуть больше десяти процентов не выдержали и остались за бортом. Как в Древнем Риме, когда казнили каждого десятого.

Некоторые из тех, кого отчислили посреди этого пути, может быть, вернутся сюда потом и завершат учебу. Но были и такие, кто сдался и не смог закончить Гарвард — либо потеряв рассудок, либо лишив себя жизни. Но никто не вспоминал их сегодня, ибо это было время для поздравлений, а не для скорби и жалости.