Эрик Сигал - Однокурсники

Может, она споткнулась и упала? Побежала не в ту сторону, заблудившись из-за снегопада? А может, ее задела одна из пуль?

Дьёрдь пошел назад по своим следам в снегу. Он хотел позвать ее по имени, раскрыл рот, но не издал ни звука. Ему стало страшно. Он боялся привлечь к себе внимание. А если он так и будет идти в обратную сторону, то его обязательно схватят. Как, наверное, уже поймали ее. Не будет ли это равносильно самоубийству?

Нет, Аника наверняка хотела бы, чтобы он продолжил свой путь и спасся. Он снова повернул, стараясь не думать о девушке, которая любила его и бросила все ради того, чтобы быть с ним.

Прошло совсем немного времени, когда он увидел вдалеке — или ему показалось, будто увидел — очертания башни на фоне вечернего неба. А затем он разглядел, что это колокольня.

В Венгрии таких церквей нет. Это точно Австрия. Он двинулся в сторону башни на горизонте.

Спустя полчаса Дьёрдь Колошди, пошатываясь, вошел в австрийский городок Наункирхен. Местные жители отмечали какой-то свой праздник. Едва завидев его, все сразу роняли, кто он. Или, по крайней мере, откуда. Один из мужчин — пухлый, розовощекий — подошел к нему, выставив Указательный палец.

— Bist du ungarisch? — спросил он.

Даже в своем полубессознательном состоянии Дьёрдь догадался, что его спросили, не венгр ли он. И что еще важнее, с ним говорили по-немецки. Он был в безопасности.

К нему подошли двое мужчин и усадили его на скамью. У одного была при себе фляжка со шнапсом, и он протянул ее парню. Дьёрдь сделал глоток. И вдруг разрыдался. Он чувствовал себя виноватым за то, что остался в живых.

Небольшой австрийский полицейский фургон со скрипом притормозил в двадцати метрах от того места, где сидел Дьёрдь. К нему подошел высокий стройный полицейский с совершенно невозмутимым выражением лица.

— Guten Abend, — произнес он спокойным голосом и, указав на свой автомобиль, добавил: — Mit mir, bitte [30] Добрый вечер… Со мной, пожалуйста (нем.). .

Дьёрдь обреченно вздохнул, как человек, признавший свое поражение, покорно поднялся с места и медленно поплелся вслед за полицейским. А когда, усталый, он залез в машину, то убедился, что его худшие опасения подтвердились. Здесь находилось еще человек десять-двенадцать других пассажиров — таких же венгров, как и он сам.

— Добро пожаловать на Запад, — сказал невысокий жилистый человек с пушистыми бачками, сидевший в заднем ряду.

Дьёрдь поспешил занять место рядом с ним.

— Что здесь происходит, черт побери? — озабоченно спросил он.

— Австрийцы подбирают бродяг вроде нас. Меня зовут Миклош Шандор. Зови меня Мики. А тебя?

— Дьёрдь Колошди, — отозвался Дьёрдь, а затем быстро спросил: — Они отправят нас обратно?

— Не будь болваном. Я лично держу курс на Чикаго.

— Откуда вы знаете?

— Потому что по эту сторону границы люди вольны ехать туда, куда им хочется. А ты разве не поэтому сбежал?

Дьёрдь задумался на мгновение, а затем тихо сказал:

— Да, наверное. А куда же нас везут в этом автобусе?

— Ну, после того как поймают еще несколько рыбок, проскочивших сквозь советские сети, нас всех повезут в какое-нибудь место, где можно будет передохнуть. Я немного владею немецким и успел переговорить с полицейским.

Дьёрдю хотелось вздохнуть с облегчением. Но уж слишком много разочарований выпало на его долю, столько раз дела принимали совершенно неожиданный оборот, что он решил не расслабляться.

Пока беженцев везли сквозь ночную мглу, многие из них дремали. Но Дьёрдь не спал, он жадно вглядывался в окно, пытаясь разобрать названия городов и деревень. Ему хотелось быть абсолютно уверенным в том, что они не свернут с дороги, которая ведет к свободе.

Перед самым рассветом они добрались до Айзенштадта. Их фургон въехал на забитую автомобилями стоянку перед железнодорожным вокзалом, который так и кишел венгерскими беженцами: здесь их было не меньше тысячи.

— Что тут творится? — спросил Дьёрдь у Мики, который сбегал на разведку — разузнать, что к чему.

— Они организуют железнодорожный транспорт, — выпалил он, запыхавшись, — чтобы отвезти всех в какой-то большой заброшенный армейский лагерь, который русские использовали во время войны.

— Как-то не слишком привлекательно это звучит, — сказал Дьёрдь.

— Да, — согласился Мики и подмигнул. — Все русское, хотя и без русских, — это не для меня. Я хочу добираться самостоятельно.

— То есть как это?

— Видишь ли, рано или поздно, но всех этих людей обязательно отправят в Вену. А я предпочитаю отправиться туда немедленно. Хочешь со мной?