Эрик Сигал - Однокурсники

Он замолчал и выпустил еще одно кольцо дыма от кубинской сигары.

— Не понимаю, какое это имеет отношение ко мне, — негромко возразил Джордж.

— Ну как же, — произнес Дмитрий, слегка улыбнувшись, — отец есть отец. Я хочу сказать — будь я на вашем месте, мне бы захотелось помочь ему. Хотя бы спокойно умереть. Это возможно, я бы мог это устроить.

— Вот и устройте.

И снова наступило молчание, словно передышка между раундами в схватке.

Якушкин ответил без обиняков:

— Так просто не получится.

— На что это вы намекаете, интересно?

Дмитрий снова наполнил бокал Джорджа вином, а затем стал убеждать его дружелюбным голосом:

— Прошу вас, Келлер, если вы думаете, будто я собираюсь просить вас о шпионаже, то вы жестоко ошибаетесь.

— Но вам ведь действительно от меня что-то надо, — упорствовал Джордж.

— Да. Но это абсолютно в рамках закона. Речь идет о том, чтобы просто немного разобрать завал, возникший по вине бюрократии в органах управления. Вот уже несколько месяцев мы все пытаемся заполучить кое-какое оборудование…

— Которое я, по-вашему, для вас украду, — перебил его Джордж.

— Нет-нет. Это небольшое приспособление мы собираемся купить. Слышите меня? Купить. Это всего лишь устройство для увеличения фотоизображений, сделанных с метеорологических спутников. Здесь абсолютно нет никакого надувательства, но ваше Министерство торговли чинит нам препятствия.

— И вы хотите, чтобы я их заставил?

— Ну, «заставил», пожалуй, слишком сильное слово, — произнес дипломат. — Мне больше нравится «слегка подтолкнул». Слушайте, мне от вас нужно всего лишь одно — чтобы вы сами убедились в том, что «Тэйлор RX-80» не имеет ценности для военных. Не спешите и звякните мне, когда все выясните. В любом случае, приятно было провести с вами вечер.

— Да, — ответил Джордж, стараясь не терять равновесия. — Большое спасибо.

В докладной записке для ФБР, содержавшей отчет о второй встрече с Дмитрием Якушкиным, атташе по культуре советского посольства, Джордж Келлер коротко изложил:

Я пытался завербовать его. Он пытался завербовать меня. Матч закончился с ничейным счетом.

Дж. К.

Но на самом деле в последующие дни Джорджа постоянно преследовали мысли об отце, которого он ненавидел. И мысли о том, что отец сейчас умирает в одной из больниц Будапешта. И еще о том, что он может перестать его ненавидеть.

Прошло три дня и три ночи, а он по-прежнему не знал, что делать. Ему вдруг в голову пришла мысль, что русские, наверное, блефуют. Пользуются его неосведомленностью, а на самом деле отец, скорее всего, полон бодрости и сил и находится сейчас в одном из санаториев для партийных чинуш. Откуда ему знать?

Дмитрий Якушкин это предвидел. На четвертый день, когда Джордж спустился утром за почтой, он обнаружил в почтовом ящике большой желто-коричневый конверт. В конверте находились два рентгеновских снимка грудной клетки и короткая записка от дипломата:

Дорогой Джордж, думаю, это вас заинтересует.

Д.

30 сентября 1973 года

Боюсь, с Джорджем Келлером случилось что-то очень нехорошее. Он позвонил мне сегодня днем и поинтересовался, имея в виду мои активные связи с Ассоциацией выпускников, знаком ли я с кем-нибудь из хороших врачей-специалистов в Вашингтоне.

Я был озадачен по нескольким причинам. Почему он спрашивает меня, дилетанта? И почему не спросит у тех из друзей, кто живет с ним в одном городе?

Он объяснил, что дело это серьезное и нужно сохранить все в тайне. Разумеется, я сказал, что постараюсь ему помочь, но мне нужны подробности, хотя бы знать — врача какой специальности он ищет.

Сначала он ответил как-то странно. Ему нужен надежный врач, которому «действительно можно доверять».

Из этих слов я заключил, что у Джорджа, по-видимому, какое-то нервное заболевание. Уж я-то знаю, каким огромным нагрузкам подвергается нервная система у этих строго засекреченных ребят.

Однако нет. Оказалось, ему нужно выяснить фамилию лучшего онколога в Вашингтоне или в его окрестностях.

Это меня очень огорчило. Зачем ему понадобился специалист по раковым заболеваниям? Но задать этот вопрос я не решился.

Просто сказал, что поспрашиваю у своих знакомых медиков из числа друзей и сразу же ему позвоню. Он тут же настоял, что сам будет звонить.

В эту минуту раздался голос телефонистки, которая предупредила, что три минуты его разговора истекли. Он сунул в телефон еще несколько монет, чтобы успеть сказать, что перезвонит мне завтра, в это же самое время.