Эрик Сигал - Однокурсники

И наконец, Крайст-Черч, над которым возвышался огромный восьмигранник башни «Биг-Том», возведенный по проекту архитектора Кристофера Рена (ее подобие украшает «Данстер-хаус» в Гарварде). Это и был колледж, где работал Уайли и где он договорился о том, чтобы Тед мог временно с полным правом пользоваться преподавательской комнатой отдыха.

— Ну, что скажешь, малыш? — спросил Тед сына, когда они стояли посреди Великого Четырехугольника, окруженного со всех сторон зданиями колледжа Крайст-Черч.

— Здесь все такое старое, папа.

— Зато к новым мыслям эта атмосфера располагает лучше всего, — отметила Сара.

— Совершенно верно, — согласился королевский профессор.

Затем они сели в его тесный «морис» и проехали к небольшому дому с террасами в районе Аддисон-кресчент, который должен был стать их жилищем на этот год.

При виде внутреннего убранства с потертой мебелью в выцветших зеленовато-коричневых тонах Сара только и сумела сказать:

— О, профессор Уайли, как здесь своеобразно.

— Это все благодаря стараниям моей супруги, — любезно отметил он. — Хизер нашла это место. Вы себе не представляете, какие безобразные бывают квартиры здесь, в Оксфорде. Кстати, она оставила в холодильнике кое-какие продукты, самые основные, — просто чтобы вы смогли продержаться до ее прихода завтра утром. А теперь я должен удалиться — меня ждет еще целая кипа гранок для корректуры.

Сара сварила на ужин яйца и сосиски, спела колыбельную юному Теду, а затем спустилась в гостиную.

— Здесь чертовски холодно, — отметила она.

— Все три электрические спирали горят, — сказал Тед, указывая на камин, который озарял все оранжевым светом.

— Он похож на испорченный тостер. — Сара нахмурилась. — И греет почти так же.

— Да будет тебе, милая, — стал уговаривать ее Тед. — Где же твоя страсть к неизведанному?

— Я замерзла, — ответила Сара, открывая бутылку хереса, которую предусмотрительно оставила для них миссис Уайли. — Неужели Хизер трудно было найти нам жилье, где есть центральное отопление?

— Знаешь, — рассудительно сказал Тед, — согласен, это не Букингемский дворец, но зато отсюда пять минут до школы Тедди и до города рукой подать.

А потом он заметил:

— Слушай, а зачем ты надела шапку и перчатки? Собралась куда-то идти?

— Да. В постель. Я же не белая медведица.

На следующее утро Тед встретился с Уайли у входа в Бодлианскую библиотеку, и профессор познакомил его со старшим библиотекарем, который предложил Теду зачитать вслух старинную «Клятву читателя».

— «Сим обязуюсь не выносить из Библиотеки, а также не пачкать, не рвать и не повреждать любым иным способом книги, документы, любые иные предметы, принадлежащие Ей либо хранящиеся в Ней; не приносить в Библиотеку и не разжигать внутри открытый огонь или пламя…»

Безусловно, ни одна книга не может быть взята из этого священного хранилища. Даже самому Оливеру Кромвелю, когда он правил страной, не разрешалось брать с собой книги из библиотеки.

Поэтому для постоянной работы Тед пользовался книгами из собрания музея Эшмолин. Каждое утро он шел мимо внушительных греческих скульптур, направляясь в душное помещение, где хранились классические труды о классической литературе и где иногда можно было встретить людей, их написавших.

Как-то вечером, в первую же неделю своего пребывания в колледже, он купил себе шарф на Брод-стрит с гербом Крайст-Черч. Ему хотелось показать, что он — оксфордец, более того, что он — преподаватель Оксфорда.

Несколько раз в неделю он обедал в колледже с Камероном — теперь они уже были с ним на ты. Здесь он познакомился не только с теми из коллег, кто, как и он, занимался классической филологией, но также и с выдающимися учеными, работавшими в других областях науки.

Вскоре специалистам по классической филологии из других колледжей Оксфордского университета стало ясно, что этому молодому американцу Уайли как-то особенно благоволит. А потому в тот вечер, когда Тед должен был выступать с лекцией в Филологическом обществе, все пришедшие туда были настроены довольно воинственно.

Это была блестящая лекция. Лучшая из всех, которые он когда-либо читал. И Уайли, вскочив со своего места, возвестил:

— Полагаю, наше общество только что имело удовольствие прослушать выдающееся выступление. И если профессор Ламброс не слишком устал, возможно, он ответит на один или два вопроса.

В воздух взметнулись четыре руки, в каждой — по невидимому ножу.