Грация Деледда - Свирель в лесу

Какой-то звук, еще более слабый и неопределенный, чем шелест моли, грызущей одежду, пробудил ее от кошмара.

Она тотчас узнала его. Это черепаха явилась к ней с ночным визитом и совершает теперь обход каморки. Женщина поднялась и уселась на кровати, поджав ноги, которые в лунном свете казались неправдоподобно огромными. Волосы ее, намокнув от пота, стали тяжелыми. Она ждала. За окном шумел ночной город, словно огромный корабль в океане. Но тихое посапывание черепахи в углу, где стоял кувшин с водой и на полу было сыро, казалось женщине самым властным голосом ночи. Сердце ее освободилось от тяжких цепей отчаяния. Вернулась надежда, а вместе с ней и жизнь.

Она ждала, когда животное подойдет поближе. Черепаха подползла к самым ногам, и она почувствовала, как ее щиколотки коснулось что-то колючее. Тогда женщина нагнулась и взяла свою подругу в руки. Она была холодна и тверда, как коробка, но женщина все-таки заговорила с ней, поднеся к щеке, как это делают с часами, чтоб проверить, идут они или нет.

— Башмаки я уже сняла, — сказала она ей тихо. — Мне было так жарко! Я целый день бегала сегодня по солнцу, обегала все улицы, дошла до самой деревни, что у реки. Хотела броситься в реку, да не хватило смелости. Бог не допустил, чтобы я наложила на себя руки. Теперь давай подождем: если будет на то воля божья, меня найдут. Деньги я положила на место. И не от страха, что меня из-за них схватят. Просто я должна была это сделать. Не хочется мне оставлять тебя в этом пекле, куда сама я тебя принесла. Служанки здесь злые: они швырнут тебя вниз, и ты разобьешься, как стекло, как разбилась и я.

Черепаха выпустила из своего купола головку и лапы, и женщина почувствовала, как мягкие коготки царапают кожу ее загрубелой ладони, словно хотят впиться и высосать из ее крови злой яд.

И тогда желание спасти свою подругу, вернуть ей свободу подавило в женщине животный инстинкт само­сохранения. Она завернула черепаху в платок, надела башмаки и сбежала вниз по высокой лестнице. Ока зажмурила глаза, когда пробегала мимо той двери. Не­заметно выскользнув из дома, женщина пустилась в путь и шла долго-долго, через весь ночной город, сверкавший радужными огнями, шла до тех пор, пока не достигла огородов за городскими степами, где в одиноком лепете ручья звучал голос самого бога.

Пальма

(Перевод В. Торпаковой)

Один писатель, чье имя вам, вероятно, нетрудно угадать, решил подарить свое перо кухарке для записи расходов.

Слишком много огорчений стала доставлять ему литература. Дело даже не в том, что его утомила та непрерывная умственная работа, которая превращает художника слова в точильщика, вечно занятого оттачиванием своего ножа. Речь идет об огорчениях куда более серьезных. Самую большую неприятность причинил писателю налоговый инспектор, которому вздумалось взимать с него налог за то, что он пишет книги, и который потребовал сведения о доходах с движимости. Вслед за этим муниципалитет безо всяких церемоний обложил налогом не только его профессию, но и практику: продажу собственных книг. Были у писателя враги и помельче: издатель, не заботившийся о распространении его книг, книготорговцы, следовавшие его примеру, критики, которые, прочитав его книгу, чистосердечно признавались, что ничего в ней не поняли, и писатели, которые умышленно или ненароком заимствовали лучшее из его романов и новелл и в результате имели у читателей гораздо больший успех, чем он.

Поразмыслив над всем этим, он решил, что впредь не только не будет писать, но и постарается избавиться от свойственной художнику манеры мышления. Ему захотелось стать самым обыкновенным человеком и заняться самыми обычными делами. К тому лее, прикинув в уме доход с капитала, он обнаружил, что его вполне хватит на то, чтобы жить беззаботно и просто, занимаясь только своим садом.

Итак, подарив перо кухарке — она давно его выпрашивала, — писатель спустился в сад, чтобы провести там часы, которые обычно проводил за письменным столом. По правде сказать, он плохо знал свой сад и сам никогда за ним не следил. Поэтому первым делом он решил обойти его и хорошенько с ним познакомиться.

Ему казалось, что он разгуливает по страницам учебника геометрии: такими безукоризненно круглыми, треугольными и квадратными были все эти клумбы, а в середине каждой из них красовалось всякий раз но­вое растение, непохожее на другие. С радостным удивлением обнаружил он, что сейчас, в сентябре, цветут хризантемы.