Адриан Гилл: Поцелуй богов

Так что случившееся вызвало настоящее потрясение. После предпоследнего представления Джон прошел за кулисы и забежал в гримерную. Ли как всегда сидела перед ярко освещенным зеркалом и стирала с лица грим. Телеграммы, открытки и прочая забавная мишура, все, сначала казавшееся таким масленичным, теперь изрядно надоело. Джон чмокнул Ли в липкую щеку и налил себе выпить. В пепельнице дымилась сигарета. Ли пыталась бросить курить, но без особого результата. Но он решил ничего не говорить.

— Удачный спектакль.

— Джон, — Ли перехватила в зеркале его взгляд, — после того, как гастроли завершатся, я уезжаю.

Вот оно. Словно вспышка, пока гром взрыва еще не докатился.

— В Штаты.

Он промолчал, но Ли давила и давила.

— Ты подумал, чем станешь заниматься?

— Я… нет… то есть, конечно, думал… Полагал, что мы будем вместе. Ты надолго?

— Не знаю. Дело не в этом. Я уезжаю.

— Ли, мы расстаемся? — Ощущение больнее боли, сильнее достоинства, хуже самого плохого. Джон почувствовал, как тело меняет форму, растворяется.

— Да, дорогой. Пожалуй, это именно то, что мы делаем.

— Но ты же не точно… Ты не решила…

— Решила. Пора кончать. Давай не будем усугублять боль. Мне очень трудно, но я все обдумала. Так будет лучше для нас обоих.

— Нет, нет! — Слезы хлынули у Джона из глаз. Он опустил глаза и уставился на безвольно лежащие на коленях ладони. — А ребенок? Это же наш ребенок.

— Некоторым образом да. Но не ты его вынашиваешь. И не ты его будешь рожать.

— Значит, ты решила его сохранить? — Маленькая, но победа.

— Да. Но рожать буду в Штатах. Дома. Одна. Я не лишаю тебя отцовства. Ты останешься папочкой. Сможешь с ним видеться. Но без меня.

— Но я тебя люблю.

— Знаю.

— А ты — нет?

— Извини, Джон, не знаю. Люблю какие-то кусочки тебя, наверное, большинство, но…

— Почему?

— Почему? Какое это имеет значение? Оставим все как есть. Не будем делать себе хуже.

— Ли, пожалуйста, — всхлипнул Джон. Он упрашивал, умолял, просил. Появилось ощущение невесомости, стремительного падения вниз, головокружительный поток воздуха больше не держал, он проваливался сквозь стандартный диалог, литанию бывших любовников, от которой никакого облегчения, один только вред. — Скажи, что я сделал?

— Джон, ты ничего не сделал. Если бы это было кино, я бы произнесла: «Проблема вот в чем», — но это не кино. В тебе есть черты, которые мне нравятся, которые я люблю, но есть и такие, которые делают наши отношения конечными. Мы всегда понимали, что это интерлюдия.

— Интерлюдия!

— Да, ты это тоже знал. Началось с одной ночи, потом уик-энд, потом пара недель, потом пошло-поехало, потому что ты такой чертовски милый, добрый, хороший, забавный, ироничный; я гнала мысли, откладывала решение, меня все устраивало, но теперь конец. Я забеременела и задала себе вопрос: получится у нас с тобой? И ответила: нет. Извини. Я искренне рада, что отец — именно ты. Если бы снова пришлось выбирать отца моему ребенку, я бы снова выбрала тебя. Этих твоих качеств — ума, рассудительности, чувства юмора и способности все выведывать ему от меня не набраться. Я рада, но этого недостаточно для постоянных отношений. Я попыталась представить тебя в Калифорнии, в окружении моих вещей, в той жизни, которую суждено вести моему ребенку. И не смогла. Там, где должен быть ты, образовалась дыра. Боюсь, ты не вписываешься в картину, не составляешь ее детали.

— А как же секс?

— Помилуй, Джон, ты знаешь, что дело не в сексе.

— И когда ты решила меня бросить?

— Я тебя не бросаю. Просто мы подошли к развилке.

— Значит, после премьеры и толпы на улице.

Ли отвернулась и принялась стирать с лица грим. Джон судорожно дышал.

— Наверное… Как ты догадался? Хотя, конечно, ты все чувствуешь. Ты же поэт. Думая о будущем, я решила, что должна разделить его с человеком сильнее меня. Или по крайней мере таким же, как я. Ты меня отпустил. Я нуждалась в тебе, но тебя не оказалось рядом. Я тебя не ругаю — не твоя вина. Никто не пострадал. Это событие вообще бы не имело значения, если бы мы были Джеком и Джилл [81] Мальчик и девочка в английском детском стихотворении: Идут на горку Джек и Джилл, Несут в руках ведерки. Свалился Джек и лоб разбил, А Джилл слетела с горки. Перевод С. Маршака . Но мы другие. Я — Ли Монтана. Боюсь, что на свете вообще нет мне ровни. Мир меня пугает, я его боюсь, и ты мне не подходишь. Но смех в том, что именно это мне нравится. Я начинаю понимать, почему звезды выходят замуж за телохранителей и личных тренеров. Извини, Джон, хватит объяснений. Глава окончена. Грустно, но что поделать. Я на тебя не обозлилась, не презираю тебя, не застукала в постели ни с горничной, ни с Айсис. И не ухожу к другому мужчине, если только наш ребенок не окажется мальчиком. Мы навсегда сохраним общего ребенка и, надеюсь, дружбу.