Фабио Джеда - И в море водятся крокодилы

Нас держали взаперти четыре дня.

Однажды ночью — мы спали — стены хлева начали дрожать от рокота мотора. Турки приказали нам собрать вещи и поторопиться. Они разбили на группы по национальностям, поставили у стены и принялись выпускать небольшими группками, думаю, для того, чтобы оставшиеся внутри не видели, что происходит снаружи и куда всех загружают. Минут десять мы стояли в углу, прижав рюкзаки к груди, потом нас кто-то позвал, и мы вышли.

Первое: включенные фары машины с шумным мотором светили прямо в дверь; меня ослепило. Второе: этой машиной оказался грузовик, огромный грузовик с огромным прицепом, в котором, судя по всему, лежали камни и гравий.

— Идите сюда, обойдите с этой стороны, — приказали нам.

Мы обошли грузовик и оказались у задней части прицепа.

— Залезайте, — велели нам.

Куда? Мы видели только гравий, камни и пыль.

Перевозчик показал вниз. Я было подумал, что мы должны залезть под грузовик, но затем пригляделся — о нет, я не хотел верить в то, что увидел, но пришлось: между дном кузова, дном, держащим на себе всю тяжесть камней и гравия, и дном тягача, где крепятся колесные оси, темнело пустое пространство, думаю, высотой полметра или даже меньше. Короче говоря, у грузовика было двойное дно. Пятьдесят сантиметров, где мы должны сидеть, обхватив ноги руками, подтянув колени к груди и зажав голову между коленок.

Нам выдали по две бутылки на каждого: одну полную, одну пустую. Полная была с водой. Пустая — для мочи.

Они заполнили нами крошечное пространство, всеми нами, пятьюдесятью с лишним или сколько нас там было. Мы сидели плотно, очень плотно. И даже еще плотнее. Как зернышки риса, зажатые в кулаке. Когда они нас закрыли, нас поглотила тьма. Когда они нас закрыли, я почувствовал, что задыхаюсь. Я подумал: будем надеяться, путешествие окажется коротким. Я подумал: будем надеяться, оно продлится недолго. Где-то раздались стенания. Я ощущал тяжесть камней на своей шее и затылке, тяжесть воздуха и ночи на камнях, тяжесть неба и звезд. Я принялся дышать носом, но вдыхал только пыль. Я решил дышать ртом, но сразу почувствовал боль в груди. Я бы хотел дышать ушами или волосами, как растение, впитывающее в себя влагу из воздуха. Но я не был растением, и в щели под дном грузовика не было кислорода. «Останавливаемся», — подумал я в какой-то момент. Но это оказался перекресток. «Мы приехали, вот, мы приехали», — подумал я в другой раз. Но это водитель вышел по нужде, я слышал. (Я не хочу! Не хочу!) «Мы добрались», — решил я, когда колени и плечи уже почти отвалились. Ложная тревога: не знаю, почему мы там останавливались.

С какого-то момента весь оставшийся путь я больше уже не существовал; я перестал считать секунды, представлять, как мы прибудем на место. Мысли и мышцы рыдали. Плакали кости и плоть. Мучили запахи. Я хорошо помню запахи мочи и пота. Время от времени раздавались крики и приглушенные голоса в темноте. Не знаю, сколько времени прошло, когда я услышал чьи-то ужасные стенания: так может стенать лишь тот, кому вырывают ногти. Сначала я подумал, что, может, это мне снится, я подумал, что мне просто послышался это хриплый голос в шуме мотора грузовика, но нет. Он говорил: «Воды». Только это: «Воды». Но говорил это так, что я даже передать не могу. Я понял, кто это, узнал по голосу. Я тоже начал кричать: «Воды!» — просто чтобы сделать хоть что-то, оказать помощь, сообщить, что там умирает человек, но никто не ответил. «Выпей своей мочи», — посоветовал я ему, потому что он по-прежнему жалобно стонал. Видимо, он меня не услышал. Он ничего не ответил, просто продолжал всхлипывать. Это было невыносимо. Тогда я пополз на животе прямо по людям и, пока полз, получал тычки и пинки от них, что было справедливо, поскольку я их тоже толкал. Я дополз до этого парня. Я его не видел, но на ощупь нашел его лицо, рот, нос. Он всхлипывал и твердил: «Воды, воды, воды». Я спросил у его соседей, осталась ли у них в бутылках вода, моя уже кончилась, но все тоже выпили все до последней капли. Я пополз дальше через тела, пока не нашел какого-то бенгальца, который сказал, что у него еще осталось немного воды на донышке, но он мне ее не даст. Я стал его умолять, но он мне отказал. Я его все просил и просил, а он отвечал «нет». Я сказал: «Всего один глоток». Он опять ответил: «Нет». Пока он говорил, я пытался определить, откуда идет это его «нет». Затем я ударил кулаком в направлении этого «нет». Я почувствовал, что мой кулак угодил ему в зубы, и, пока он кричал, я накрыл его волной оплеух, но не для того, чтобы причинить боль, а только лишь чтобы найти бутылку. Как только я ее нащупал, я крепко схватил ее и исчез. Пожалуй, единственное, что там было сделать легко, — это затеряться. Я принес тому парню остатки воды и от этого почувствовал себя лучше, хоть и ненадолго, я почувствовал себя более человечным.