Чинуа Ачебе - И пришло разрушение…

— Но как им удалось поймать Ането? — спросил Оконкво.

— Когда Ането убил Одуче из-за этой земли, он убежал в Анинту, чтобы спастись от гнева богини земли. Убежал он только на восьмой день после драки, потому что Одуче не умер сразу. Он умер на седьмой день.

Но все знали, что он умрет от ран, поэтому Ането заранее сложил свои пожитки и приготовился бежать. Но христиане рассказали обо всем белому человеку, и он приказал стражникам схватить Ането. Его посадили в тюрьму, а вместе с ним и всех самых уважаемых его родственников. Одуче умер. Тогда Ането увезли в Умуру и там повесили. Остальных отпустили, но они еще до сих пор не оправились от всего того, что им пришлось вынести в тюрьме.

Двое мужчин долго сидели в молчании.

Однако не все мужчины и женщины Умуофии воспринимали новые порядки так остро, как Оконкво. Да, верно, белый человек принес с собой свою дурацкую веру, но зато он же открыл лавку, и впервые зерно и пальмовое масло стали ценностью, впервые в Умуофию потекли деньги.

Мало-помалу люди стали иначе относиться даже к новой вере: все больше и больше укреплялось в них чувство сомнения: а не таится ли в новой вере какая-то сила, ведь даже в этом хаосе безумия проглядывает нечто похожее на стройную систему.

В том, что чувство это укреплялось, была немалая заслуга мистера Брауна, всеми силами удерживавшего свою паству от поступков, которые могли бы вызвать гнев клана. Особенно трудно приходилось ему с одним из новообращенных по имени Енох. Отец Еноха был жрецом змеи. Ходили слухи, что Енох убил и съел священного питона, за что отец проклял его.

Мистер Браун в своих проповедях предостерегал паству против столь неумеренного рвения. «Всякое деяние возможно, но не всякое деяние целесообразно», — убеждал он своих ретивых прихожан. Мистер Браун так мягко и осторожно насаждал свою веру, что в Умуофии его стали даже уважать. С некоторыми старейшинами он подружился, и как-то раз, в одной из соседних деревень, ему преподнесли резной слоновый клык, что было знаком большого уважения и почета. Одного из старейшин этой деревни звали Акунна, и вот этот Акунна отдал своего старшего сына в школу мистера Брауна, чтобы тот постиг науки белого человека.

Когда бы мистер Браун ни приходил в эту деревню, он подолгу просиживал в оби Акунны, беседуя с ним через переводчика о вере. Ни одному из них не удалось обратить собеседника в свою веру, но каждый узнал много нового о верованиях другого.

— Вот ты говоришь, что есть лишь один всевышний бог, который создал небо и землю, — сказал однажды Акунна мистеру Брауну. — Мы тоже верим в этого бога и зовем его Чукву. Это он сотворил весь мир и всех других богов.

— Других богов нет, — ответил мистер Браун. — Один только Чукву бог истинный, а все остальные — ложные. Вы берете кусок дерева, вот как этот, — он указал на стропила, на которых висел деревянный Икенга, — вырезаете из него фигурку и называете это богом. А кусок дерева как был деревяшкой, так и остался.

— Да, — ответил Акунна. — Это и впрямь всего лишь деревяшка. Но дерево, из которого она сделана, сотворил Чукву, как сотворил он и всех меньших богов. Они — его посланцы, — он сотворил их для того, чтобы через них мы могли обращаться к нему. Разве это не похоже на то, что говоришь ты? Ты — глава своей церкви.

— Нет, — прервал его мистер Браун. — Глава моей церкви — сам господь бог.

— Я понимаю, — продолжал Акунна. — Но здесь, на земле, у людей должен быть свой глава. Вот такой, как ты, должен быть главой на земле.

— Если ты в этом смысле, то глава моей церкви живет в Англии.

— Вот о том я и говорю. Глава твоей церкви живет в твоей стране. Он отправил тебя сюда своим посланцем. А ты уж здесь назначаешь своих посланцев и служителей. Или вот еще другой пример. Возьми окружного комиссара. Его прислал сюда твой король.

— У них не король, а королева, — по собственной инициативе поправил его переводчик.

— Твоя королева прислала сюда своего посланца — окружного комиссара, — продолжал Акунна, — А он понял, что ему одному это дело не под силу, и назначил себе в помощь котма. То же самое и с богом, с Чукву. Он назначил себе в помощь меньших богов, потому что одному ему не управиться.

— Не надо представлять его себе человеком, — сказал мистер Браун. — Ты мыслишь его человеком, потому тебе и кажется, будто он не может обойтись без помощников. А самое плохое во всем этом, что всю хвалу ты возносишь ложным богам, которых создал своими руками.