Чинуа Ачебе - И пришло разрушение…

Постепенно Икемефуна стал чувствовать себя членом семьи Оконкво. Он еще вспоминал о своей матери и трехлетней сестренке, и временами у него бывали приступы грустного и подавленного настроения. Однако он с Нвойе так привязались друг к другу, что мало-помалу приступы эти стали не такими частыми и болезненными. Икемефуна обладал неистощимым запасом народных сказок. Даже те из них, которые Нвойе слышал прежде, приобретали в устах Икемефуны новизну и особую окраску, свойственную другому племени. Впоследствии до конца своих дней Нвойе очень живо помнил это время. Он помнил даже, как он смеялся, когда Икемефуна сказал, что для кукурузного початка, в котором осталось всего несколько зерен, самое подходящее название эзе-агади-нвайи, что значит — «зубы старухи». Нвойе сразу же подумал о Нвайеке, которая жила недалеко от дерева удала. Во рту у нее торчало всего два-три зуба, и она вечно курила трубку.

Но вот дожди стали ослабевать, земля и небо вновь: разделились. Проглядывало солнце, дул легкий ветерок, время от времени шел косой мелкий дождик. Дети больше не сидели взаперти, а резвились на лужайках и пели:

Нвойе все гадал, кто такой этот Ннади и почему он должен жить один, сам стряпать и сам все съедать. В конце концов он решил, что Ннади, вероятно, живет в той стране, о которой говорится в любимой сказке Икемефуны, — где держит свой блестящий двор король-муравей и где нескончаемой чередой бегут веселые дни.

Уже приближался праздник Урожая ямса, и в Умуофии царило приподнятое настроение. Настало время воздать благодарность Ани — богине земли, источнику плодородия. Из всех божеств Ани занимала в жизни людей самое большое место. Ей принадлежало право высшего суда в вопросах нравственности и поведения. И что еще важнее, она находилась в тесном общении с умершими отцами — ведь их тела были преданы земле.

Праздник Урожая, посвященный богине земли и духам предков, справлялся ежегодно перед началом уборки ямса. Нельзя было отведать новых клубней, прежде чем боги и духи не получат свою долю. Мужчины и женщины, молодые и старые, с нетерпением ожидали праздника Урожая, потому что с него начиналась пора изобилия — новый год. Вечером накануне праздника те, у кого еще оставался старый ямс, должны были его съедать. Новый год полагалось начинать вкусным свежим! ямсом, а не волокнистым и сморщенным, сохранившимся с прошлого урожая. Все горшки, калебасы и деревянные миски тщательно мыли, скребли и чистили, особенно деревянные ступы, в которых толкли ямс. Главным угощением на празднике были фуфу из ямса и овощная похлебка. Их готовили в изобилии — целый день ела семья, ели друзья и родственники, приглашенные в гости из соседних деревень, — а еды оставалось еще очень много. Рассказывали, будто один богатый человек воздвиг перед своими гостями такую гору фуфу, что сидящие по одну сторону не видели, что происходит по другую, и один из гостей так до самого вечера и не увидел своего родственника, который пришел позже него и уселся с противоположной стороны. Они смогли обменяться приветствиями и пожать друг другу руки; только над остатками фуфу.

Праздник Урожая ямса служил поводом для веселья во всей Умуофии. И каждому мужчине с крепкой рукой — по выражению ибо — полагалось приглашать отовсюду множество гостей. Оконкво всегда звал к себе родственников своих жен, а так как у него было теперь три жены, то гости валили к нему толпой.

Однако Оконкво не был любителем празднеств, как другие. Аппетитом он, правда, обладал хорошим и мог; осушить один-два объемистых калебаса пальмового вина, но ему никогда не нравилось сидеть дома в ожидании гостей или пировать с ними. Он с большим удовольствием работал бы на своем поле.

До праздника оставалось всего три дня. Жены Оконкво до блеска намазали хижины и забор красной глиной, а затем навели на них белые, желтые и темно- зеленые узоры. После этого они принялись за себя: выкрасили кожу соком красного дерева и красиво разрисовали черной краской животы и спины. О детях тоже позаботились, особенно об их волосах, которые были выстрижены красивыми узорами. Три женщины оживленно сплетничали о приглашенных родственниках, а дети мечтали о том, как эти родственники будут их баловать. Икемефуна тоже был взволнован. Ему казалось, что здесь праздник Урожая ямса справляется гораздо пышнее, чем в родной деревне, которая становилась все более далекой и туманной в его памяти.